BestFemida (Россия, Санкт-Петербург)
Другой мир
Глава 9
Его высочество принц Дик
1 глава | 2 глава | 3 глава | 4 глава | 5 глава | 6 глава | 7 глава | 8 глава | 9 глава | 10 глава
Глеб бесновался больше всех. Он искал Дикаря три дня, допрашивал всех подряд, начиная с рабов и кончая господами, но поиски ничего не дали, допросы негров – тоже, а вот когда дело дошло до надсмотрщиков, Андерсену пришлось туго. Он был последний, кто видел Дикаря, и это он оставил рядом с ним ключи от оков – этих улик оказалось вполне достаточно, чтобы Глеб счел, что Андерсен причастен к побегу Дикаря.
Оправдываться Андерсен не стал, он просто взял и попросил расчет. И уехал. Он поселился в бунгало, километрах в двадцати от Бузиновых – не слишком-то большое расстояние, конечно, но о том, где его новое жилье, он никому не сказал, а что ему еще требовалось, кроме уединения и жаркого солнца? Целых три дня Андерсен наслаждался тем и другим, а на четвертые сутки, вечером, вернувшись с прогулки и войдя в бунгало, он застыл в изумлении. В гостиной, где никого быть не могло, горел свет, а в его любимом кресле сидел человек.
- Дикарь!
- Добрый вечер, Андерсен, - с благосклонной улыбкой поприветствовал его молодой человек.
- Добрый, - рассеянно кивнул Андерсен.
Несколько секунд он еще стоял у двери, глупо пялясь на Дикаря, а затем, мало-помалу пришел в себя. Поставив в угол винтовку, он оглядел незваного гостя, ожидая, что тот смутиться и принесет ему извинения за свое вторжение – ну, или что-нибудь в этом духе, однако Дикарь ничего не сказал и вовсе не смутился, напротив, он сидел совсем как у себя дома, и, честно говоря, не будь Андерсен уверен, что бунгало принадлежит ему, он счел бы, что гость здесь – он, а не этот молодой человек. Ему даже неловко как-то стало от того, что Дикарь спокойно сидит на его кресле и с улыбкой смотрит на него. И забавно одновременно.
- Слушай, что ты здесь делаешь? – улыбнувшись, спросил он у него.
- Вас дожидаюсь.
- Меня? А откуда ты знаешь, что это мой дом и я должен был в него придти?
Дикарь поднял бровь, взглядом провел по столу.
- Здесь письма, адресованные вам, страховой полис на ваше имя, ваши фотографии…
Андерсен усмехнулся: ничем его не проймешь. Затворив за собой дверь, он прошел к столу, уселся напротив Дикаря и в упор уставился на него – с улыбкой. Эдакий молчаливый поединок на взглядах и улыбках, каждый ждал, у кого же из них нервы сдадут первыми и противник заговорит. Или уйдет, отведет взор. Заговорил Дикарь.
- Я могу остаться у вас?
У любого человека эти слова прозвучали бы как вопрос, у Дикаря же это могло трактоваться и как утверждение – без сомнения, этот странный молодой человек раскусил его, Дикарь знал, что он согласится. Андерсен видел это по его глазам.
- Пожалуйста, - улыбнувшись, беспечно пожал он плечами.
Еще минута молчания. Все выходило по-дурацки, они сидели и смотрели друг на друга, ну как дети, честное слово! И ведь не бросить было: интересно! Андерсен дал согласие, но сдаваться не захотел, лукаво прищурившись, он решил пусть в ход свое последние оружие:
- Слушай, а ты не боишься, что я тебя сдам? А то я смотрю, ты тут решил устроиться, а между тем забыл, наверное, что тебя Бузиновы ищут, и что до них рукой подать. Не боишься, что я их кликну? Я ведь, между прочим, именно из-за тебя оказался здесь, все ведь решили, что я виноват в твоем побеге, дал тебе уйти, начали бочку на меня катить. Не боишься, что я сдам тебя Глебу, а?
- Вы не сдадите, - улыбнулся Дикарь. – Потому что знаете: в том, что очутились здесь, виноваты только вы сами. Ведь это вы привели меня тогда к Бузиновым, и не сделай вы меня рабом, не пришлось бы сейчас думать о том, дали вы мне уйти или я сам от них ушел.
Андерсен рассмеялся.
- Ничем тебя не проймешь. Ладно, черт с тобой, живи, так уж и быть, не буду я тебя никому сдавать. Ну а про то, что я тебя когда-то Бузиновым сбыл… ну ты прости, ладно?
- Главное – выбрать удобный случай, не так ли, Андерсен? Чтобы не потерять лицо и душу очистить. Тогда признание собственный неправоты вдвойне приятней.
- Дикарь! – не удержавшись, воскликнул Андерсен, а Дикарь мягко улыбнулся.
- Рад вас видеть, Андерсен.
- Я тебя тоже, приятель. Расскажешь, где хоронился? Глеб тебя три дня искал, чуть шкуру со всех не спустил, а ты как сквозь землю провалился. Я уж думал, что ты утоп где, или гиены напали… ну что, расскажешь?
- С удовольствием. Только у меня будут две просьбы, Андерсен.
- Что угодно. Какие?
- Во-первых, я бы предпочел сначала поужинать, а во-вторых – не называйте меня Дикарем. Мое имя Дик, и мне не нравится, когда его искажают.
Так беглец начал жить в одном с ним доме. Андерсен был рад такому сожительству: во-первых, вдвоем веселее, а во-вторых, его чрезвычайно занимал этот загадочный молодой человек. Слишком серьезный для своих лет, с высшей степени аристократическими манерами, он не был ни высокомерен, ни заносчив, что часто встречается среди людей его возраста, напротив, он был всегда вежлив и предупредителен, искренен и прост в общении, несмотря на всю свою образованность. А главное, он был интересным собеседником и внимательным слушателем – заметив, что разговор становится неинтересен или неприятен, он тут же менял тему. Но при всем при этом числилась за ним одна особенность, которая чрезвычайно забавляла и одновременно досаждала Андерсену: отношение гостя к хозяину дома. При всей своей вежливости, Дик относился к Андерсену не то, чтобы как к равному, а скорее даже с каким-то снисхождением. Андерсен хорошо это почувствовал в первый же вечер пребывания Дика в бунгало – он еще тогда заметил, что Дик ведет себя слишком уверенно в его доме, ведет себя не как гость, а как хозяин. Это чувствовалось и в его жестах, и в его тоне, а главное – в беседе, состоявшейся между ними. Беседе, в которой Андерсен неоднократно пытался поставить гостя на место, но всякий раз терпел поражение. Андерсен надеялся, что впоследствии всё изменится, и что он на правах хозяина и возраста, будет задавать тон жизни в бунгало, но ничего такого не случилось. Андерсен по-прежнему решал, чем они будут заниматься, что будут есть и о чем будут говорить, но разрешал ему все это – Дик. Он выбирал из того, что предлагал ему Андерсен – вид развлечения и время развлечений, время и вид принятия пищи, темы для разговора и время этих разговоров, и давал свое согласие или несогласие. И Андерсен ничего не мог с этим поделать – так все естественно и непринужденно это происходило. Дик не заставлял его ничего делать, просто он говорил и поступал так, что Андерсен понимал, что все предложенное его молодым другом – самый лучший вариант, и ему приходилось делать так, как считал Дик.
«Гость стал хозяином, - смеялся над собой Андерсен. – Ну надо же, кто бы мог подумать: поймал когда-то юнца и решил сделать из него раба, а вышло, что приобрел себе господина. Хорошо хоть, бесплатно достался. Как и Бузиновым.»
Бузиновы – вообще отдельная тема. Будучи помощником-надсмотрщиком, он наблюдал за Диком, и прекрасно видел, как складывались отношения между ним и каждым тамошним обитателем. Он видел, как оскорбился молодой Бузинов, когда столкнулся с независимым, гордым характером Дика, как он пытался поставить его на место, подчинить его себе, как даже стал якобы дружить с ним, а на самом деле – сделал это, чтобы втереться в доверие Дику и управлять им. И как вышло, что расставив свою ловушку, охотник сам попался в нее – манеры Дика, его начитанность, независимость, благородные поступки - в буквальном смысле пленили Дэнниела. Он понял, что ему не сломать раба и одновременно с этим его прельщала такая необычная натура невольника. Дэнниел, хоть и продолжал делать вид, что он всему глава, начал дружить с Диком уже искренне.
А Сергей, его друг? Тоже возненавидел Дика, как только столкнулся с ним – и опять именно из-за независимости Дика, его начитанности, его манерам.
Надсмотрщики – и те недолюбливали Дика, и опять-таки во всем виноват был характер и образованность Дика.
«Одно и тоже, куда ни повернись, - с удивлением думал Андерсен. - Они чувствовали в нем господина – отсюда такая неприязнь, такая ненависть. Они хотели получить раба, а получили хозяина. И каждый в меру своих возможностей старались скрыть это друг от друга, а Дика – извести. Глеб, например, старался больше всех – как раз именно поэтому. Еще бы, он же главный надсмотрщик, он руководитель, не терпит конкурентов, тем более – таких, выходцев из рабов. А я… неужели получается, что меня выгнали из-за него? Верно. Они ведь тогда так взбесились, когда он ушел – но не потому, что боялись, что он может проболтаться об их грязных делишках, нет, малец же, в сущности, ничего не знал, они взбесились по другой причине. Они обрадовались, что он сбежал, а показать не хотели, поэтому и делали вид, что злились. Или злились на самом деле, но потому, что не смогли сами извести Дика. Им хотелось отомстить ему за его превосходство, а он ушел, оставив их без жертвы. И пришел ко мне… ко мне… а почему именно ко мне?» – ему вдруг стало дюже любопытно, что он даже развеселился.
И Андерсену вдруг пришлись на память слова, сказанные ему некогда Глебом: «Он не такой, как все. Остерегайся его».
И почему-то ему стало жутко. Черт побери, да что же он за человек такой, в самом деле?
Он не переставал задавать себе этот вопрос с тех пор, как повстречал этого юношу, и до сих пор не мог дать на него ответ, а сам молодой человек, как выяснилось, не спешил открывать своих тайн: ведя беседы на самые разнообразные темы, он весьма скупо рассказывал о себе. В частности, он не рассказал, каким образом он попал в Африку, а когда Андерсен попытался добиться от него, кто его родители, чем занимаются и где живут, его молодой друг улыбнулся и перевел разговор на другую тему. Явно неспроста. Великолепные манеры, эрудиция, отличные организаторские способности – наличие всего этого указывало на то, что перед Андерсеном не просто человек с улицы. Надо только это доказать, и Андерсен пробовал снова и снова выведать правду от Дика, расставляя просьбы рассказать о себе как нельзя незаметнее, только Дик не попадался в его ловушки. Так прошла неделя, Андерсен отчаялся, он оставил свои попытки и уже хотел сознаться в своем бессилии, как вдруг произошел случай, все переменивший.
Ранним утром, едва только проснувшись, Андерсен проходя мимо гостиной, увидел, что его молодой друг сидит возле камина и читает. Андерсен прошел на кухню, заварил чай, а потом, подумав, что вдвоем его пить веселее, поставил чашки с чаем на поднос и вошел в гостиную. Дик по-прежнему сидел в кресле, спиной к нему, и читал, очевидно, чрезвычайно занятый этим делом. Андерсен подошел к нему, и стоило только ему раскрыть рот, как Дик сделал некий жест. Изящный, непринужденный взмах рукой, и Андерсен замер на месте, хотя никогда в жизни не сталкивался ни с чем подобным. Улыбаясь, он постоял рядом, думая, что Дик сейчас покраснеет, смутится и торопливо принесет извинения – ничуть, Дик продолжил чтение, как будто ничего и не случилось. Андерсен осторожно обошел его и уселся на диван поодаль, поставив рядом поднос – ему было чрезвычайно любопытно, что же будет дальше. Но дальше ничего не было, Дик читал, и Андерсен готов был все забыть, но не тут-то было. Когда он встал, чтобы вернуть поднос на место, Дик, не отрывая глаз от книги, произнес:
- Чай, Леонид.
У Андерсена чуть поднос из рук не полетел. Взглянул на Дика – тот даже ухом не вел, продолжая спокойно читать.
Андерсен едва сдержал улыбку.
«Ну вот, дружок, - весело подумал он, - я тебя и раскусил. Сын богатых родителей, жил в окружении роскоши и слуг, за одного из которых ты меня только что и принял, не успев утром толком проснуться и понять, что ты не дома». И хотя это было несколько подло с его стороны, Андерсен решил провести небольшой эксперимент: ему было чрезвычайно любопытно, как далеко все это зайдет.
Для этого он подошел к Дику с подносом и слегка склонился, протянул его – и Дик спокойно взял чай! Даже не взглянув на него при этом! Едва удерживаясь от улыбки, Андерсен выпрямился и направился на кухню.
- Ты забыл принести сахар. Два кусочка, и печенье, - эти слова, сказанные в столь же непринужденно-повелительном тоне, как и предыдущие, буквально пригвоздили Андерсена к месту.
Он глянул – Дик спокойно пил чай, продолжая читать книгу.
- Я жду, Леонид.
Улыбаясь, Андерсен сгонял за сахаром и печеньем, но в спешке перепутал и вместо последнего принес сушки.
- Я просил печенье, Леонид, - выговор последовал немедленно. – В следующий раз будь внимательнее.
- Как скажите, господин, - проговорил мнимый Леонид.
Глаза Дика, бежавшие по строкам, замерли. Он медленно поднял свой взор на Андерсена и улыбнулся.
- Это было не очень красиво с вашей стороны, Андерсен, - произнес он, отложив книгу.
- Но ты же не будешь отрицать, что это доставило тебе удовольствие? – лукаво возразил Андерсен и рассмеялся.- Да, никогда не думал, что мне когда-нибудь придется разыгрывать из себя слугу. Кстати, а как ты догадался, что я не твой слуга?
- Мой слуга никогда бы не посмел так мне ответить, он совершенно иначе ко мне обращается.
- Да? И как же он к тебе обращается?
- Он… - начал было Дик, но тут же сам себя прервал и улыбнулся.
- Ну что же, приятель, замолчал? – игриво подмигнул ему Андерсен. – Ты продолжай, мне интересно. Так как же он к тебе обращается?
Молчание и загадочная улыбка. Андерсен усмехнулся.
- Ну что, попался, дружок? Долго ты меня за нос водил, всячески от ответа уклоняясь, а тут такая оплошность. Забылся, да?
Улыбаясь, Дик кивнул.
- Но раз уж мы все-таки выяснили, что у тебя были слуги, а, значит, ты у нас далеко не тот простачок, за которого ты себя пытался выдавать, может, расскажешь, наконец, о себе правду? Кто ты на самом деле, как твоя фамилия, кто родители, откуда родом, а?
- Когда-нибудь, Андерсен – обязательно, но не сейчас.
- Нет? А почему? Все еще не доверяешь мне?
- Всё может быть, Андерсен, все может быть.
И так озорно мерцали искорки в черных глазах его молодого друга, что Андерсен не выдержал и рассмеялся.
- Знаешь ты кто, Дик? Ты самый отъявленный хитрец, которого я когда-либо знал.
- А знаете, что я вам на это отвечу, Андерсен? Что я с вами совершенно согласен.
После этого случая Андерсен не предпринимал больше попыток разузнать что-то о Дике, предпочитая довольствоваться только тем, что тот сам был согласен поведать ему, и его терпение было вознаграждено.
По прошествии нескольких дней выяснилось, что они с Диком, оказывается, не являются полновластными владельцами этого домика. Половина дома, действительно, принадлежит Андерсену, но другая половина, а вернее, второй этаж этого двухэтажного строения – принадлежит другому человеку. Некоему Михаилу, который должен сегодня прибыть, чтобы поселиться здесь. Сначала Андерсен возмутился: ему не хотелось делить дом, который он уже начал считать своим, с кем-то еще, но потом, после некоторых раздумий, он решил подождать и посмотреть, что же за птица такая - их новый сосед. А потом уже решать, останется он с ним, или будет просить о переводе.
Нового постояльца ждали с самого утра. Из телеграммы, доставленной накануне вечером местным почтальоном, явствовало, что прибудет он ровно в десять, но вот часы показали одиннадцать, половину двенадцатого – а этот Михаил так и не объявился. Андерсен начал злится.
- Хорошенькое начало, нечего сказать. Сообщить, что прибудет в десять, а самому и к половине двенадцатого не появится!
- Кажется, - улыбнулся Дик, - вы его уже заранее ненавидите.
- А ты как думал, я его любить должен? Встретить с распростертыми объятьями, да? Мне, между прочим, было ясно сказано: хибара будет принадлежать мне и только мне. Точка. Ни про каких Михаилов там не упоминалось. А тут приехал – и на тебе, ждите товарища! Ну и где он, этот товарищ?
- Кажется, вон там, шагает по дороге. Только он не один.
Андерсен припал к окну.
Михаил и впрямь был не один. Беспечно засунув руки в карманы, рядом с Михаилом бежал, подпрыгивая…
- Герон!
Дик вскочил со стула, а мальчик, услыхав свое имя, внимательно посмотрел на него.
- Дик! Да это же Дик! Дик!
Андерсен протер глаза, чтобы удостовериться, что те не обманывают его. Мальчик позвал Дика? Значит, он знает его? Пока Андерсен пытался примириться с этим фактом, мальчик ворвался в дом.
- Дик, как же я по тебе скучал! Где ты бы… ой, а это еще кто?
Попятившись, чтобы как следует рассмотреть Андерсена, мальчик своей задней частью уткнулся прямо в ноги своему вошедшему отцу, Михаилу.
«Ну, наконец-то, - обрадовался про себя Андерсен, - сейчас все прояснится. Сейчас Михаил все объяснит». Но произошло совершенно обратное – вместо того, чтобы объяснить, Михаил, увидав Дика, застыл как вкопанный.
- Ваше высочество? – выпучив глаза, пролепетал он и замолк.
Но зато Андерсен не мог молчать. Он просто взорвался:
- Так, все, хватит! Я требую объяснений! Что, черт возьми, здесь происходит? Сначала – этот внезапный приезд с полуторачасовым опозданием, потом – появление вас и этого мальчика, который, оказывается, знаком с Диком, а в довершение картины - вы еще и высочеством величаете?!.. Все, тормоз! Поезд дальше не идет! Я требую, чтобы вы немедленно мне все объяснили!
- А чего здесь объяснять-то? – пробормотал мальчуган. – По-моему, все яснее ясного: я – Герон, Михаил – мой отец, а Дик – мой друг и принц.
- Принц?
Теперь уже Андерсен посмотрел на Дика тем же безумным взглядом, что мгновенье назад – Михаил.
- Присядьте, Андерсен, я вам все объясню, - раздался в тишине спокойный голос Дика. - И вам тоже, Михаил, будет лучше присесть.
Дик рассказывал долго. Сначала Андерсен заслушал рассказ о королевстве Коэр, затем Дик поведал ему о своей случайной встрече с Героном, которая вскоре переросла в дружбу, и как именно из-за него, Герона, он поссорился со своим отцом и убежал из дворца. А на последок Дик рассказал – в общих чертах, и уже Михаилу с Героном – о том, как он жил у Бузиновых, как сбежал потом от них и очутился у Андерсена, где и повстречал теперь Герона и его отца.
- …чему я, безусловно, очень рад, - улыбнувшись, произнес наследник престола. – Я очень скучал по тебе, Герон. Но как ты здесь оказался? Что вы здесь делаете с Михаилом? Почему вы не в Коэре?
- Потому, что нас выслали оттуда.
- Выслали?
- Ага, - кивнул Герон. – На третий день, после твоего исчезновения, к нам в дом заявились люди твоего папаши. По всей видимости, они решили, что раз уж ты вспылил из-за меня и смылся из дома, то, вероятно, и прятаться прибежал ко мне, ну или что-то в этом духе. Только я-то об этом не знал, я же понятия об этом не имел, я попытался им это объяснить, но куда там! Нам едва весь дом по бревнышку не разобрали, все перетряхнули, пытаясь найти следы твоего пребывания у нас. А ты в курсе, как они нас пытали? Чуть всю душу не вытрясли! Как пристали с вопросом: где принц, где принц? А мы тебя и в глаза с того дня не видали. Ну что мы могли им сказать? Не знаем, не видели, и вообще, в первый раз слышим о каком-то побеге. Они не поверили, слежку за нами организовали: в доме, в сараях, даже в уборной везде камер понатыкали, нас жучками обвесили… короче, не жизнь, а сплошь детектив какой-то выходил, да только в детективах, в конце - героя, на кого охотятся, все-таки засекают, ловят, и все веселы и счастливы, а тут тебя, как ни старались, не нашли, не выследили, ну, видать, поэтому и обозлились. Так что три дня назад нам пришла славненькая такая бумажечка, где в самых приятных выражениях нам было приказано покинуть свой дом и явится сюда. Выселили нас, короче говоря, и отправили в ссылку – а мы тут с тобой и встретились!.. Слушай, Дик, а ведь теперь мы с тобой можем общаться хоть до посинения! Ведь никто ж так до сих пор и не знает, где ты! Вот здорово! Нет, ты представляешь – мы теперь с тобой сможем болтать целыми днями напролет, и тебе никуда не нужно будет идти, тебе даже специально приезжать не нужно будет – ведь в одном доме теперь жить будем! Вот это счастье!
По личику Герона расползлась блаженная улыбка, а глазки мечтательно закатились; он уже предвкушал всю сладость их будущей совместной жизни.
Дик с интересом выслушал его, а когда он закончил, грустно улыбнулся.
- Не хочу тебя огорчать, Герон, но, боюсь, что ты несколько заблуждаешься относительно моего пребывания здесь. Я не смогу долго жить с вами, я должен буду вернуться во дворец.
- Вернуться? Но почему? Ведь никто не знает, что ты здесь, зачем же тебе куда-то ехать?
- Во дворце действительно пока не знают, что я здесь, но уверяю тебя, Герон, это только пока. Ты сам говорил, что за тобой и Михаилом установили слежку, ожидая, что спустя какое-то время я, возможно, объявлюсь у вас или захочу связаться с вами – так вот, неужели ты думаешь, что выслав вас сюда, во дворце все про вас позабыли?
- А разве… нет? – робко пробормотал паренек.
Дик отрицательно покачал головой.
- Я думаю, за вами продолжают следить, только на этот раз скрытно от вас, а высылка была не более чем очередным ходом, способом, чтобы усыпить вашу бдительность. И судя по твоей реакции, Герон, у них это получилось великолепно. Они следят за вами – не знаю, правда, как, но следят, а значит, уже сегодня, а может быть, даже сейчас, им станет известно, что я здесь, с вами, и меня отсюда заберут.
- И ты уедешь? Вот так, даже не попытавшись им все объяснить? Ты ведь можешь сказать, что хочешь остаться с нами!.. Или ты не хочешь?
- Герон, - Дик снисходительно улыбнулся, - разумеется, я очень хочу. Но ты не забывай, я принц, и мое место не здесь, а во дворце. Я должен вернуться туда, и я вернусь. Причем сделать мне это лучше сейчас, самому, не дожидаясь, когда за мной пришлют.
- Даже так… - убито пролепетал Герон. - Нет, это что же получается: только мы с ним встретились, а он уже уезжать, бросает нас…
Дик улыбнулся.
- Еще не бросаю, Герон. Я только сказал, что мне это лучше сделать сейчас, но я ни словом не обмолвился, что прямо сейчас отправлюсь во дворец.
- Нет? Но ты ведь собираешься?
- Собираюсь.
- Но как же ты попадешь во дворец, если не пойдешь в него сейчас? – недоверчиво произнес Герон.
- Очень просто: напишу туда письмо, а один из вас – думаю, лучше будет, если эту роль на себя возьмете вы, Михаил, - доставите его во дворец, и за мной пришлют.
- Типа, - ухмыльнулся хитрец, - не вы за нами, а мы – к вам.
- И заметь, - улыбаясь, сказал Дик, - пока они получат письмо, пока соберутся, пока приедут – у нас будет немного времени, чтобы пообщаться, к тому же, оказавшись во дворце, я постараюсь убедить короля дать мне небольшой отпуск – неделю или две, которые бы я смог пожить с вами, и лишь потом вернуться во дворец и приступить к своим обязанностям. Андерсен, у вас найдется чистый лист бумаги?
Разумеется, лист Андерсен ему нашел, да и не только лист, но еще конверт и ручку.
- Благодарю.
Андерсен кивнул и вернулся в свое кресло.
- Представляю, какой там поднимется переполох, когда они получат ваше письмо, - весело заметил Михаил.
Дик слегка улыбнулся.
- Можно на ты, Михаил.
- На ты? – Андерсену показалось, что Михаил растерялся и смутился.
- А почему бы нет? Я сейчас не при дворе, где нужно соблюдать этикет, а вы, к тому же, не посторонний человек, а мой друг. Я ведь могу считать вас своим другом?
- Ну да… разумеется… просто…
- Вам еще не доводилось общаться с принцем вживую? – Дик, очевидно, был сегодня в хорошем расположении духа. – Понимаю, у вашего Герона было то же самое, правда, мы с ним довольно быстро нашли общий язык, правда, Герон?
Герон утвердительно сверкнул очами.
- Вот видите, так что не надо меня стесняться и бояться, а то я так, пожалуй, скоро себя не принцем буду чувствовать, а палачом или каким-нибудь наушником, которого все избегают и при котором боятся сказать лишнее слово.
- А как же тогда звать вас… то есть, тебя? Просто Диком?
- Да, просто Диком.
- Ладно… Дик… а это твое настоящее имя?
- А что вас в этом так удивляет, Михаил?
- Да ничего, просто я думал, что у принца должно быть какое-нибудь другое имя… ну, более звучное, что ли, а то как-то уж слишком просто: Дик. Ты уж извини, но мне кажется, что оно тебе совсем не идет.
- Именно из-за своей простоты?
- Ну да, и потом «Дик» у меня как-то ассоциируется с дикостью, а ты на дикого уж совсем никак не тянешь.
- Правда? А вы спросите тогда у Андерсена, почему, когда я жил у Бузиновых, меня там все как один Дикарем величали.
На этот раз смутился уже не Михаил, а Андерсен.
- А у тебя, оказывается, хорошая память, приятель.
- Да, пока еще не приходилось жаловаться, - едва заметно улыбнувшись, ответил принц.
- Только знаешь что, я все-таки соглашусь с Михаилом: тебе твое имя не идет. Имя должно отражать сущность человека, и если человек лев по натуре, то и имя должно быть громкое, а не Таракан Тараканович.
- А вот здесь вы ошибаетесь, Андерсен, - голос Дика вдруг стал серьезным и строгим, - и очень сильно, скажу я вам, ошибаетесь. Вы даже не представляете, насколько хорошо мое имя отражает мою сущность.
Нет, никогда Андерсену не понять его. Он усмехнулся и покачал головой.
- Странный ты все-таки, Дик.
- Может быть, Андерсен.
- Кстати, как там письмо? Заканчиваешь?
- Почти. Михаил, надеюсь, вы возьмете на себя труд отнести его во дворец?
- Конечно, только, я не знаю, кому его там отдать…
- Дежурному, который в будке за воротами сидит. Подойдете и окликните его, вручите конверт, а уж он разберется, кому его вручить.
- Тогда ладно, только вот…
- Что?
- Глупо, наверное, но я боюсь… а мне люди вашего… ну, твоего, то есть… отца… они мне там ничего не сделают? В смысле, когда я им письмо передам, я после этого в живых останусь?
- Успокойтесь, вас никто не тронет, - улыбнулся Дик, а потом вдруг тревожно прибавил: - главное, чтобы они Леонида не тронули.
- Кого?
- Леонида. Я про него уже упоминал.
- Это твой слуга? Тот самый, что все время рядом с тобой ехал, когда мы тебя с Героном видели?
- Именно, - кивнул Дик.
- Но почему они его должны тронуть?
- Я сбежал, никого не поставив в известность, и Леонида в том числе, а он был моим ближайшим слугой, и в число его обязанностей входит еще и ответственность за мою безопасность. И о какой же безопасности может идти речь, после всего того, что со мной случилось?
- Н-да, - мрачно произнес Андерсен, - в таком случае, твоего Леонида должны ждать большие неприятности. Потому как если уж они Михаила так терзали по поводу твоего отсутствия…
- Но я все же надеюсь, что они с ним не успели еще разобраться, тем более, что…
Дик усмехнулся.
- Что? – улыбнулся Андерсен. – Вспомнил что-то смешное о своем Леониде?
- Скорее, веселое и приятное: когда я покидал дом, Леонид собирался жениться. С тех пор прошло много времени, и я думаю, что по приезде я застану его с женой и кучей ребятишек.
Михаил и Андерсен рассмеялись, и лишь Герон возмущенно заявил:
- Ну вот, еще одна свадьба, и как всегда, без меня…
[Продолжение романа]
1 глава | 2 глава | 3 глава | 4 глава | 5 глава | 6 глава | 7 глава | 8 глава | 9 глава | 10 глава