Дама с "султаном" Маргарита Морозова (Мамонтова). Революция 2017 года сделала ее нищей

При словах "русская купчиха" на памяти сразу - пьесы Островского: "А как супруга ваша, Евлампия Анемподистовна?" "Да что супруга... Квашня-квашней, тьфу, прости Господи!" Или еще безумно эротичные своей щедрой плотью купчихи Кустодиева... 

Хотеть невозможного

Фантастически, сказочно были богаты русские купцы Морозовы. Начинал все крепостной Савва Морозов. Фамилию свою он получил, как и водилось, от господ своих - столбовых бояр Морозовых. Род боярский со временем захирел, а Савва, отрывая кусок у домашних, накопил пятаков, прикупил всякой цветной дряни и на худом возке поехал торговать с "дикими" в Зауралье.

Уже в девятнадцатом веке потомки его хозяйничали на четырех процветающих мануфактурах.

"Ситцевые короли" сами жили с размахом и отдавали десятки тысяч на то, что ныне называют "культурными проектами". Савва-внук поддерживал Московский художественный театр. Другие братья строили музеи, больницы и приюты.

Истовые старообрядцы, они при всей своей широте детей воспитывали едва ли не аскетически. Михаил Морозов до своего совершеннолетия получал, как и другие бедные студенты, 75 рублей в год. Только когда преставилась его властная маменька Варвара Алексеевна, вступил он во владение несметным наследством и развернулся во всю мощь.

Для начала он обвенчался с красавицей Маргаритой Мамонтовой и преподнес новобрачной дворец с зимним садом, с "египетским", "китайским", "арабским" залами.

Быт Морозовых не был бесконечным пиром жизни. Юная (ей было тогда 18 лет) хозяйка дворца, по словам ее современника, "утром щелкает в конторе костяшками, вечерами теми же пальцами играет волшебные шопеновские мелодии. Беседует о Гете и зачитывается новейшими философами. Она твердо полагает, что жертвовать деньги нужно лишь на то, чтобы лечить или учить людей". На пожертвования были построены первая в России раковая клиника, дом для престарелых и гимназия в Твери, публичная библиотека в Москве.

Неистовый супруг ее писал исторические исследования из жизни Карла Пятого и вольнодумные романы, которые безжалостно резала цензура. Он коллекционировал картины Ренуара, Коро, Гогена, Ван Гога, Врубеля, Коровина. В его коллекции был первый в России Эдуард Мане - "Кабачок".

Когда великий князь Сергей вежливо поинтересовался у Маргариты Морозовой, для чего им все это, она ответила: "Мы, русские купцы, умеем хотеть невозможного!"

Служанка красоты

Вулканическая жизнь Михаила Морозова прервалась в 33 года. Маргарита Кирилловна осталась невероятно богатой и совершенно свободной.

В ее дворце началась совсем новая жизнь, менее громкая, но более яркая. Вместо пышных застолий в особняке, сменяя друг друга, проходили литературно-художественные вечера, выставки и концерты.

Европа уже была охвачена пожарами войн. А в морозовском особняке, за длинным столом, украшенным зацветшими в январе букетиками ландышей, члены философско-религиозного кружка пытались решать больные вопросы века.

Здесь рождались новые журналы, формирующие духовную жизнь Москвы.

И за всем этим действенно, мудро и незаметно стояла дама с прической, похожей на восточную чалму, которую она сама называла "султаном".

И всегда, постоянно, звучала музыка. Учителя Маргариты - Николай Метнер, Александр Скрябин. Много лет она поддерживала многих русских композиторов материально, давая им возможность работать свободно, не ища заказов.

А в 1910 году Маргарита Морозова принесла самую большую жертву людям. Передала большую часть коллекции картин Третьяковской галерее.

Благодаря ей Москве выпала великая честь стать первым в Европе городом, в котором осуществилось создание музея живописи новейшей эпохи.

Ни одному самому жалкому и бессовестному хроникеру-скандалисту не приходило в голову "окропить грязцой" Даму с "султаном". Даже не от страха судебного иска или непременного мордобоя. Совершенно не жеманясь, она объясняла тем, кто осторожно интересовался, не завдовелась ли Маргарита Кирилловна, не пора ли кого приглядеть, что с покойным мужем своим испила настолько щедрую чашу любви и духовной, и плотской, что нет нужды искать от добра добра.

"Я живу ради Красоты и служу ей. В этом и вся любовь моя, и страсть, и преданность. А Красота - это не только прекрасные предметы, но и прекрасные порывы души". Ей верили безоговорочно, даже самые утонченные умники-циники.

Не миновало и ее. В 1918 году особняк был национализирован вместе с последними шедеврами, собранными ею самой и покойным мужем. Здание было передано датскому посольству. Посол короля тут же предложил Маргарите Кирилловне датский паспорт и всяческое содействие. Она ответила письмом: "Милостивый государь! Я потомственная московская купчиха. Все здесь создавали мои предки. И даже если дело рук их, не дай Бог, будет уничтожено, мой вдовий долг обиходить родную могилу".

Черные сухари

Они жили все вместе в двух комнатах подмосковной развалюхи. Сама Морозова, ее больная и беспомощная сестра, старая нянька и верная кухарка. Дворника, кухаркиного мужа, убили те, кто пришел "грабить награбленное", посчитав, что миллионерша Морозова припрятала свои сокровища под половицей.

"Мы, русские купцы, умеем хотеть невозможного!"

Дочь ее, воспользовавшись предложением датского посла, уехала за границу, старший сын погиб во время корниловского "Ледяного похода". С ней остался младший сын Миша. Она сама носила с речки воду, колола дрова.

Когда из всех обитателей домишка остались лишь младший сын Миша да она сама, знакомые перевезли их в Москву, в клетушку рядом с лифтовой шахтой большого дома в центре.

Ей приносили черные сухари. Она весело вспоминала, как полюбила их еще в детстве: когда в кабинет к отцу несли серебряный жбан пива, она таскала потихоньку ржаные, с солью и чесночком сухарики.

От былых времен у нее сохранилось длинное черное платье. Осталась и еще кое-какая мелочишка, продавая которую, Маргарита Кирилловна одевала и кормила Мишу и обязательно, раз в месяц, приходила в консерваторию и сидела в первых рядах, постаревшая, но не утратившая бьющей в глаза красоты.

Сын пошел в отца. Безалаберно, на первый взгляд, занимался науками, переводил и писал о Шекспире. Его называли "представителем Шекспира в России".

По своим работам он получил звание профессора. Еще успел перевезти мать в пристойное жилье, даже среди зимы раздобывал где-то ее любимые ландыши. Умер он, как и отец, не дожив до сорока.

"Вот и мне пора, - сказала она приятельнице, возвратившись с похорон. - Хорошо мы, Морозовы, прожили, красиво".

На раскрытом пианино стояли ноты Шопена. Рядом, на тумбочке, сухие ландыши в вазочке и блюдце с черными сухарями.

Влад Филатов

21.01.00