"Своя постель". Греция, Калимнос - маленькая жемчужина Эгея
Часть 1, эпизод 3


Фото автора: Греческо-грузинское кафе в гавани острова Кос

    Предыдущий эпизод

    Часть 1

    Эпизод третий

    По пути на Калимнос. Остров Кос

    Остров Кос (и город Кос) - туристический: кафе, магазины, пешеходные улицы. Горы снисходительно подставили спины плоских склонов для небольших домов, улиц и земледелия - щедрая и безответная земля не устает помогать людям обрести кров и пищу.

    Туристический народ разъезжает на велосипедах, местный – на скутерах, большинство скутеров - это такие маленькие гибриды мотороллера и мопеда, нещадно дымят и шумят, но никто не обращает внимания на этот бесконечный громкий треск. Автомашин тоже много, в основном, старые.

    Нас выгружают на набережной, отделенной от моря цементными барьерами и огромными валунами-волнорезами, в отдалении, на воде качаются маленькие кораблики - на одном из них, через три с половиной часа мы двинемся дальше - на остров Калимнос. Влажный воздух, смешанный с запахом солярки, протухшей рыбы и соленой воды забивает легкие. На грудь словно давит тяжелая плита.
    Я понимаю, что это – издержки акклиматизации, и скоро полегчает.

    В местном туристическом бизнесе все продумано четко - нас передают «с рук на руки»: сначала – из аэропорта в автобус, теперь - владельцу кафе.
    Чемоданы летят на мостовую из нижнего, над колесами автобуса, емкого ящика, подхватываясь на лету работниками кафе. Следующие три часа хозяин постарается заработать какие-то деньги на напитках и еде для нас.
    Чемоданы стоят тут же, а автобусы подъезжают один за другим, прибавляя к чемоданам и к нам новые единицы.

    Теперь я удивляюсь, почему мы не использовали эти три часа для прогулки по Косу, но тогда впереди была целая неделя, и, казалось, мы еще навестим Кос, и не раз. Но Калимнос и разнообразие занятий не оставили времени, и Кос остался неисследованным. Недели оказалось мало.

    ***
    Кафе простенькое – каменная неровная плитка пола, деревянные узкие стулья, крашенные бледной голубой краской, столики на одной ножке, заканчивающейся бетонной «подошвой» для устойчивости.
     По сравнению с другими, виденными кафе, это можно было назвать аскетичным. Здесь не было привычного разнообразия вещей, занимающих глаз в ожидании пищи: под потолком, за балки, не была подвешена бесчисленная кухонная утварь - кастрюли, ковшики, бутылки, кружки, ложки, чашки. Не веселили глаз пыльные многолетние связки с усохшим чесноком, перцем, пучками местных трав. Не было портретов на стенах - семейной гордой галереи хозяев заведения.

    Подобное убранство мы встречали практически во всех греческих тавернах, нам всегда интересно рассматривать чужие фото, вникая в местную жизнь, прочувствовав ее через старые черно-белые снимки. Но здесь не было ничего подобного - полное отсутствие какой-то «изюминки».

    Садимся за столик снаружи, под зонтами, а прибывший народ, в массе своей, жадно начинает курить.

    Официант приносит меню - толстый справочник квалификации повара местной кухни. Есть не хочется совершенно - еще подташнивает от утреннего насильственного завтрака. Напротив - стеклянный павильон, на котором вывеска: «Обмен валюты, говорим по-русски». Берн поднимается.

    - Пойду обменяю евро, вы же не принимаете карты? – почти утвердительно говорит он, обращаясь с официанту.

    Тот отрицательно мотает головой. И Берн исчезает. Солнце тихо делает свое дело - без единого дуновения ветерка воздух густеет, и ощущение, что сидишь в теплой духовке, усиливается. Я, в ожидании Берна, начинаю обильно потеть в кроссовках и носках, поэтому достаю из своего чемодана босоножки и переобуваюсь. Раздумываю, переодеть джинсы с майкой, заменив их сарафаном, или подождать? Смущает то, что надо идти в туалет и оставлять чемоданы без присмотра - мало ли что? Решаю подождать, а чуть позже вспоминаю, что сарафан я из чемодана выложила, рассудив, что он мне не понадобится - в горы же едем.

    Берн, наконец, появляется, со счастливой улыбкой протягивая мне «Аргументы и факты», с жадностью хватаю газету, разворачиваю. Много информации о греческой жизни, о России, объявлений о розыске родных, работе, продаже и сдаче жилья. Интересно всё. Читаю, наслаждаясь русским языком и запахом свежей газеты, приглашения на экскурсию в Афины и посещение монастырей, перепечатки статей из других русских изданий, интервью с кем-то из артистов, предложения об отдыхе в Болгарии, в разных уголках Греции, поездки в Турцию, Бодрум всего в полутора часах плавания на местных суденышках.

   Подходит официант:

    - О, «Аргументы и факты», - удивляется он, с сильным грузинским акцентом, по-русски.

    - Да, - зачем-то подтверждаю я и без того очевидное, - мы говорим по-русски.

    - Мы - тоже, - отвечает официант и отходит.

    Теперь уже интересно Берну, он встает, идет к парню с меню в руках, делает заказ, общается, возвращается довольный:

    - Он – из Грузии, - докладывает. – И что они здесь делают?

    После девяносто второго года прошлого века такие вопросы жители бывшего Союза никогда не зададут, особенно представителям республик. Тот ураган разметал не только привычный уклад и устройства общества, разделив нас, бывших друзей по Союзу, навсегда, тот ураган беспощадно обошелся с судьбами большинства, прошелся танком, смяв цветущие республики, на много лет погрузив их в страх гражданских войн, ненависти друг к другу и поиска крова над головой в других странах. Поэтому задать такой вопрос - коснуться незаживающей раны.

    Ничего этого Берн не помнил, хотя и знал, но одно дело - пережить, другое – знать из газет. Поэтому я неохотно предполагаю, видя, что муж ждет ответа:

    - Возможно, получили статус беженцев из Грузии, когда там шла война, живут здесь, кафе держат.

    - Ну, что ты будешь есть? – спрашивает Берн, удовлетворенный ответом, – Я не голоден, могу съесть омлет, может, с ветчиной, а ты?

    - А я буду есть греческий салат.

    Мы смеемся, где же еще есть греческий салат, если не в Греции?

    Хочется пропеть оду греческому салату, настолько он покорил наши сердца. Мы поняли, что греческий салат в каждой таверне - свой, и причина этого - козий сыр, который является главным вкусовым индикатором блюда. Сыр не крошится на мелкие кусочки, а кладется как завершающий элемент поверх салата. Такой небольшой брусочек белого или чуть желтоватого сыра, размером где-то восемь на двенадцать сантиметров. И этот брусок посыпается сверху тимьяном - национальной травой Калимноса.

    И вот, этот сырный изыск и придает салату необычность, так как вкус сыра не смешивается со вкусом салата, ты его, сыр, оцениваешь отдельно от помидоров, огурцов, сладкого перца, лука и маслин. Все играет роль во вкусовых оттенках сыра: степень его «высушенности», количество соли, пластичность. И интерес дегустации состоит еще в том, что на Калимносе - огромное количество домашних коз, поэтому сыр - местный, и у каждого хозяина таверны – он свой. И хотя многочисленные козы скачут по одним и тем же холмам и едят одни и те же колючки, вкус у козьего сыра всегда разный.

Фото автора: Греческий салат - как настольное пособие.

     Продолжение: Часть 1, эпизод четвертый

     Начало: Часть первая, эпизод первый