Жизнь или дорога к себе
Повесть. Главы 19 и 20

    Начало

    19.

    Жизнь шла своим чередом. Рос сын. Мальчик родился слабенький, но с вполне приличным для семимесячного ребенка весом. Татьяна рылась в медицинских журналах. Искала любую информацию о том, как растить такого ребенка. Было страшно от мысли, что он будет умственно отсталым или каким-то еще. 
    Однажды. В поликлинике. Доктор, пожилая женщина, заменявшая участкового педиатра, поняв, что мучит молодую женщину, сказала: «Нужен просто уход. Хороший уход. Забота и любовь. Все будет хорошо». 
    И она ухаживала. Научилась делать массаж, колоть витамины. Да что только не делала. А ребенок был беспокойным. Татьянина привычка выполнять любую работу по правилам,  давала о себе знать. Она проглаживала пеленки и подгузники (памперсы в те времена были ужасны), кипятила посуду. Протирала овощи, готовила творог... Девочки из универмага, пришедшие как-то ее навестить, глядя на нее, возмущались: "Половину того, что делаешь ты, можно не делать". «Надо» - коротко отвечала женщина. 
    А Леонид попивал, по поводу и без повода. Во всем советовался с мамой, визиты которой были ежедневны. Ровно в тринадцать часов - словно по расписанию. В это время Татьяна укладывала сына на дневной сон, и это было единственное время, в которое она могла отдохнуть сама. Спать хотелось постоянно – сын плохо спал по ночам, ей приходилось просыпаться каждые два-три часа. У малыша то болел животик, то он просто капризничал по непонятным причинам. Но сказать свекрови о неуместности ее визитов, она не смела.
    Однажды попросила мужа хоть как-то изменить ситуацию, он пообещал поговорить, но все продолжалось, как и прежде. А свекровь чувствовала себя в квартире полноправной хозяйкой. Проверяла шкафы, рылась в документах, недовольно выговаривала падающей от усталости Татьяне, что-то на тему ее бесхозяйственности. Татьяна молчала в ответ. Что было говорить. "Наверно, я и правда никуда не годная хозяйка", - думала она про себя. 
    Начинались девяностые. Время пустых прилавков и перебоев с продуктами они особо не ощутили, выручали старые связи. Даже редкое детское питание, бывшее дефицитом даже в благополучные восьмидесятые, в те сложные времена было у нее с запасом. Угнетало другое - Леонид. Он все больше и больше раздражал ее всем. Манерой говорить и двигаться, привычками. Она радовалась его бесконечным отлучкам к маме. Хотя с ребенком он помогал. Кормил, гулял и даже пеленал. Так прошло полтора года.
    Снова пришла весна. Вокруг было столько солнца и света, но Татьяне казалось, что ее это совсем не касается. Казалось, что она не живет, а смотрит какой-то странный фильм... 
    В тот день, Татьяна, так давно не снимавшая джинсов и свитера, впервые за несколько месяцев надела платье. "Как же я похудела", - подумала женщина. Пришлось закладывать складки вокруг пояса. Вид, прямо сказать, был нерадостный, круги под глазами, но, как бы ни то было, нужно выходить из дому и ехать на другой конец города, в детский сад, оформлять документы. 
    Детский сад был ведомственный, только что отстроенный. Находился он очень далеко от дома, но был оснащен по последнему слову. Скорее, даже не детский сад, а детский комплекс. Ярко окрашенные корпуса, веранды, качели. Она без труда нашла его среди новостроек. Ей сразу предложили обменять место с другим ребенком - в другом детском саду, поближе к дому. Но она решила для начала посмотреть этот вариант. Сад действительно был хорош. С изолятором, спортзалом, бассейном. Был даже лингафонный кабинет и преподаватель английского языка. В те годы это было огромной редкостью.
    Оформив все необходимые бумаги, посмотрев группу, познакомившись с воспитателем, она решила пройтись и по территории. Посмотреть игровые площадки и веранды.
    - Привет, – вдруг услышала она за спиной до боли знакомый бархатный голос. 
    - Привет…
    И покатилось. Все сначала или с конца. Звонки, встречи. Опять звонки. Интима почти не было. Для этого было нужно и время и место. Были просто встречи и разговоры. Маленькая отдушина в ее запутанной жизни. Расставания на несколько месяцев с решением – так нельзя. Но что-нибудь обязательно случалось такое, что вынуждало ее снова и снова набирать знакомый телефонный номер. А если не звонила она, то повод находился у него, и звонил он, или, так же как и раньше, приезжал к концу рабочего дня. Возил ее за сыном в детский сад. Появлялся в обеденный перерыв. 
    А поводов было все больше: Леонид, получив вожделенную прописку в квартире, а потом еще и долю в приватизации, совершенно перестал с ней считаться. Конечно, было в их жизни и хорошее, и в такие моменты Татьяна думала, что надо забыть все. Жить как все, нормальной обычной семьей, живут же люди без любви и неплохо живут. Но сколько бы она себя не уговаривала, не убеждала, что так нельзя - она понимала, что даже если бы не было рядом Василия, то все равно не могла она ни забыть, ни простить мужу ту историю на свадьбе его друга. Да и периодические запои мужа, постоянное присутствие в их жизни его родни - все больше и больше отталкивали ее от Леонида.
    Однажды, после его очередного запоя и скандала с оскорблениями в ее адрес она ощутила какое-то странное физическое неприятие. Она не могла спать с ним в одной постели, было противно не только любое его прикосновение. Было противно, что он рядом. Но был сын, которого Леонид любил, да и мальчик, как казалось Татьяне, тянулся к отцу. Жизнь продолжалась. И она терпела. 

    20.

    Шло время. Леонид ушел из строительного управления в кооператив. Получал неплохую зарплату, Татьяна, попав под сокращение штата, даже несколько месяцев просидела дома, получив возможность отдохнуть, привести себя в порядок и, наконец, определиться - чем ей заняться дальше.
    Знакомые уговаривали начать свой бизнес. С ее знаниями, опытом работы, связями - глупо упускать такую возможность. Но ей почему-то не хотелось. Ее и раньше-то напрягали эти разговоры на тему "кто лучше одет", дружба за батон колбасы. Все эти штучки, являвшиеся нормой в торговой среде, были ей непонятны, да и неприятны. В свое время, она пошла в торговлю лишь потому, что хотелось хорошо выглядеть, иметь все, что считалось в те годы благополучием и ни от кого при этом не зависеть. 
    В ее классе учились две девочки, мамы которых работали в том самом универмаге, в котором потом работала она сама. Как были одеты эти девочки, и то, как с ними заигрывали учителя и одноклассники, говорило ей о многом. Но это все было давно и в другой стране, а теперь жизнь изменилась, с появлением кооперативных ларьков все это стало гораздо проще и менее значительно. Совсем как у Райкина в монологе про дефицит. Поэтому снова возвращаться в торговлю совсем не хотелось, своей  интуицией Татьяна чувствовала - в этом нет никакого смысла. Нужно было думать о других перспективах.
    В то время стало модно быть домохозяйкой, но от одной мысли, что она будет жить за счет Леонида, зависеть от него, ей становилось нехорошо. Но она думала, что напрасно накручивает себя. Может, все не так и плохо в их отношениях.
    Но как-то она встретила Людмилу Ивановну, ту самую заведующую отделом, рядом с которой она начинала когда-то работать. Женщина была уже на пенсии и очень обрадовалась Татьяне. Сразу же позвала в гости. А за чайными разговорами, слушая Татьянины рассуждения на тему будущего, как бы невзначай сказала: "Может, тебе второго ребенка родить?" Татьяна вздрогнула- сына она обожала, дрожала над ним, дышать боялась. Но второго ребенка от Леонида не хотела категорически. «Тогда надо искать работу по душе. Торговля это не для тебя» – сказала Людмила Ивановна, погладив по плечу. Вроде бы, обычная встреча и обычный разговор. Но потом, через много лет, Татьяна поняла, что этот разговор был неким определением ее дальнейшей жизни: благодаря ему, пусть подсознательно, она осознала - чего она дальше делать не будет точно.
    Шло время, но работы не было. Вернее она была, но совсем не та, какую хотелось. Сидеть дома, быть зависимой от мужа не хотелось. Она начала подумывать, не стоит ли, все же, вернуться в торговлю. Но случай, как всегда, сыграл свою роль.
    Однажды, сестра пришедшая проведать племянника, сказала, что в солидном госучреждении освободилось место секретаря. Татьяна тут же позвонила и записалась на собеседование. А через день вышла на работу. Всё получилось, словно само собой, без усилий и проблем. А через полгода она поступила на заочное отделение университета уже по новой специальности.
    Свободного времени почти не было, работа была интересной, а люди совершенно другие, чем в торговле.  Только Леонид. Его бесило то, что у нее все складывается. Его запои стали чередоваться со скандалами. Нет, он не ревновал, он почему-то считал, что она делает карьеру назло ему, желая его унизить и доказать его ничтожность. А Татьяна в свою очередь  не понимала, что происходит, и чего от нее хотят. Пыталась поговорить, что-то объяснить. Но муж не унимался. Он находил все новые и новые причины для недовольства. 
    А еще, к его  загулам прибавилось безденежье. Если бы не стабильная зарплата, получаемая Татьяной - непонятно, как бы они прожили. Но ее зарплата была не так уж и велика. Сын рос, да и ей самой было необходимо хоть как-то выглядеть, нужны были деньги на учебу. Муж постоянно ссылался на то, что зарплату обещали, что времена сложные. Она не спорила, трудно тогда было всем, смущало только то, что почему-то при отсутствии зарплаты у него находились деньги на алкоголь. Но она молчала. Не хотелось сцен. Ничего не хотелось. 
    Сегодня она  даже самой себе не могла ответить – почему она терпела это все, чего так боялась. Может быть, это был просто страх и беззащитность перед мужем. Страх того, что будет скандал. Страх очередных оскорблений. Страх, что подымет руку. 
    А может, она боялась остаться одна или боялась глупых сплетен и позора. Сестра постоянно твердила - ты хоть понимаешь, какое это позорное слово - разведенка. Ты сама во всем виновата. Ты должна найти подход. В нашей семье никогда не было разводов. Иногда Татьяне самой было дико, когда она вспоминала те разговоры с сестрой. Она с ужасом вспоминала свои переживания на эту тему. Зачем? Почему она шла на поводу у всего этого. Может потому, что это было другое время и другая страна. Страна, в которой была другая жизнь и мораль. А может, все было так потому, что она была совершенно одна на всем белом свете. Некому было даже рассказать о том, что твориться в ее несчастной душе. Посоветовать, как жить дальше. Ведь, за столько лет никто не задал ей такого обычного, на первый взгляд, вопроса: как ты? 
    А еще ее учили быть сильной. Бабуля всегда говорила: "Что бы ни случилось, для окружающих - у тебя всегда все лучше всех". 
    Так она и жила. Изо всех сил изображая успешность и благополучие. Благо внешность ей это позволяла. Бабулина школа давала о себе знать.
    «Умная женщина  может взять картофельный мешок, хорошенько постирать и отгладить. Потом проделать в нем три отверстия, надеть, подвязать грубой веревкой и при этом выглядеть королевой. Ведь в жизни главное - это умение подать себя».
    Когда-то услышав это впервые, Татьяна смеялась. Но бабуля проделала сказанное на практике. Мешок они, конечно, стирать-надевать не стали. А взяли какую-то простейшую ткань. Прострочили по бокам. Какой-то тесьмой отделали ворот и пройму, из той же тесьмы сделали пояс. Эффект был потрясающий. На высокой, худенькой девушке платье смотрелось стильным и дорогим. 
    Теперь, когда жизнь была такой трудной, Татьяна вспоминала и использовала, как могла, все эти бабушкины штучки. Домашние кремы и маски для волос и лица. Ванны с травами. Пригодилось все. Выглядела она чудно. Только душа была, словно выжженная на пепелище.
    Вспоминался Василий, прогулки по парку. Его теплые нежные руки. Их единодушие во взглядах на мир, общие темы для разговоров. Как давно все это было. Их совместной жизни с Леонидом было уже почти шесть лет, а она, каждое утро, выходя на кухню, вспоминала тот первый завтрак с Василием. Как глупо все получилось. Как глупо. Но теперь уже ничего не исправить.
    "Неужели, я все еще люблю его", - подумала она однажды. С Василием они не встречались уже несколько лет. Так получилось. Однажды, она встретила на улице его жену. Женщина выглядела хорошо. Приоделась. Но что-то было не так. Увидев Татьяну, она взглянула на нее с такой ненавистью и злобой, что та больше никогда не набрала знакомого телефонного номера, А когда Василий позвонил сам, сказала: "Все. У тебя семья. У меня семья. Видимо, не судьба". 
    Теперь она почти ничего не знала о нем, так, слухи. Говорили, что он перешел в РООП, поступил в Академию МВД. Говорили, что  стал выпивать и периодически  пускается, что называется, «во все тяжкие». Но это были лишь слухи. А она старалась его забыть и, не смотря ни на что, быть хорошей женой Леониду. Правда, все чаще и чаще, она засыпала в комнате сына, плача  в подушку от обиды. Но жаловаться было некому - ну, не рассказывать, же, на работе о домашних проблемах. 
    Сейчас, спустя двадцать пять лет, она никак не могла понять, как она, вроде неглупая женщина, могла верить в то, что в поведении и отношении мужа ее вина. А тогда она, действительно, верила в это. Верила и терпела.

Продолжение (главы 21 и 22) 

Читать повесть с самого начала

Предыдущие публикации этого автора:

Памяти моей мамы. Её советы, благодаря которым я стала тем, кем стала.

О детях и алиментах.

О мужской свободе и штампе в паспорте.

"Жизнь или дорога к себе". Повесть (предыдущие главы).
 
Зачем мы пишем в клуб.
 
Иметь или не иметь. На тему мужских измен и отношения к ним.