Своя постель
Глоток тепла в февральской стуже
Тенерифе 06-13 февраля 2011
Часть 9

Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6  | Часть 7  | Часть 8

    На следующий день мы поехали в национальный парк, в район расположения вулкана Тейде.

    Никто не помнит, когда вулкан извергался в последний раз, но воронка от взрыва образовала впадину-долину размером около 15 км. в диаметре - там и простирается, собственно, природный парк.

    Признаюсь откровенно: если б я не прочла об этом примечательном факте в брошюре, то и не поняла бы, что этот своеобразный ландшафт - с горами, дорогами и пропастями, с меняющимся резко, от лета к зиме и наоборот, климатом - воронка от извержения. То есть, как бы вечный кратер.

    Нам пришлось оставить машину на стоянке, так как проезд на территорию парка был закрыт шлагбаумом, его охраняли люди в желтых жилетах, охотно объясняя туристам, что ночью с гор сошла лавина и перекрыла дорогу. Они приветливо соглашались пропустить всех желающих передвигаться пешим ходом.

    Мы, конечно же, сразу загорелись увидеть всё своими глазами и отправились пешком. Шли долго и нудно. Под ногами, изредка, попадались крохотные серые комочки снега и небольшие лужи. Остальных признаков лавины мы не увидели. Через полтора-два часа нас стали обгонять резвые автомобили, и мы поняли, что проезд открыли - и решили вернуться за машиной.

    На автомобиле мы проехали вокруг парка, так и не поднявшись, собственно, до кратера.

    Мы и так находились в кратере, и что бы изменилось в нашем восприятии, заберись мы еще выше? Мы не поняли.

    Подивившись сменам климатических зон на отдельно взятом отрезке пути снизу вверх, протяженностью всего в несколько километров, мы, вздохнув с облегчением, миновали перевал и увидели указатели крупнейших городов мира, на которых были нанесены расстояния: отсюда – до них. До Москвы, например, было 8 000 километров.

    Рядом с указателем примостилось маленькое кафе. Мы сразу же, как собака Павлова, рефлекторно среагировали: инстинкты были старыми, как мир: голод, жажда, усталость.

    У меня резко упал сахар в крови - это часто случается от усталости, с женщинами почему-то чаще, чем с мужчинами. Я поняла, что надвигается приступ гипогликемии: по тому, как тело импульсивно бросило меня уже внутри кафе к крутящейся стойке-витрине, где за стеклом задумчиво мерцали в неоновом свете всевозможные лакомые куски желейных, йогуртовых, кремовых и прочих порочных и вредных моих пристрастий: торты, тортики, тортищи, кексы и пудинги, десерты в креманках и плошках.

    - Хочешь чего-нибудь? - вывел меня из сомнамбулического состояния созерцания витрины чей-то голос.

    Повернув голову, я никого не увидела и опустила свой взгляд вниз - со мной рядом стоял маленький, щуплый, как подросток, мужчина, смотревший на меня сочувственно, снизу вверх.

    Наверное, мой вид выдал меня с головой, но мужчина, все-таки сомневался, - оттого, вероятно, он и задал такой странный вопрос. Но мой ответ прозвучал, похоже, еще страннее:

    - Да, хочу. – Тихо ответила я. И выдала заветное: - Я хочу кусочек торта, какого-нибудь, но, чтоб без калорий.

    Я чувствовала себя так, словно сообщала желание волшебной Золотой рыбке, и будто от этого зависела моя жизнь.

    Мужчина-подросток - хозяин кафе, как потом оказалось - от моих слов как-то странно преобразился: он вытаращил глаза, сморщил кривоватый нос, подумал, переваривая услышанное, и торопливо схватился за то место, где у нормальных, в меру упитанных и выросших в высоту, мужчин должен располагаться живот, а у него была - впадина под ребрами. И, вот, поддерживая эту впадину в своем хрупком теле, хозяин начал смеяться: тоненько, при этом еще заливисто подвизгивая и, естественно, привлекая всеобщее внимание официантов, посетителей и поваров.

    - Ииииии, - повизгивал мужчина, намертво вцепившись в свои ребра, словно боялся, что они отделятся от тела, - иииииии, что она сказала, ииииииии…

    Он уже задыхался от смеха, хватая воздух широко открытым ртом в перерывах между смеховыми руладами. Я уже серьезно опасалась за его здоровье, поглядывая при этом на мужа.

    Муж тоже улыбался, но вежливой холодноватой улыбкой - ему не нравилось, что я оказалась в центре двусмысленного внимания.

    - Она… сказала… торт… без… калорий, - наконец-то выдохнул хозяин, продолжая держать свои ребра, - а-ха-ха-ха-ха.

    Похоже, я развеселила их всех, за всю прошедшую в этом мрачном месте, на вершине вулкана, жизнь: двери захлопали, стулья задвигались, народ оживился, словно проснулся.

    Вот так вдохнешь жизнь случайным словом – и не заметишь.

    Но я не радовалась. Я совсем упала духом, мы заказали суп с мидиями, салат с тунцом и по стакану белого вина.

    Торт после случившегося позора я, конечно же, заказать не решилась.

    Мне было плохо, кружилась голова - сахар в крови продолжал понижаться, возможно, я приближалась к приступу гипогликемии, я сидела бледная, потерянная, виноватая, глядя прямо перед собой.

    - Как ты думаешь, стоит ли ехать выше или лучше вернуться в долину? – невозмутимо спросил меня муж, не отрывая взгляда от карты.

    Вершина вулкана скрывалась за туманом, холод проникал даже через стекла кафе.

    Я не отвечала. Муж посмотрел на меня, и выражение его лица сменилось:

    - Тебе плохо? – он схватил меня за кисть, щупая пульс, начал оттягивать нижний край века. – Воды, воды, моей жене плохо, - закричал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

    - Да, нет, мне не плохо, - выпрямилась я на стуле и пододвинула к себе тарелку с мутным горячим супом, - кто его принес, мы даже не заметили.

    Неожиданно, перед столом возник официант: у него в руках был стакан воды, две крохотных, на два глотка, чашечки с дымящимся кофе, а рядом с ними, на блюдце... возвышалась Мечта Сладкоежки: ярко-малиновое желе накрывало сегмент нежнейшего бисквита, прослоенного разноцветным кремом, а с желейного ложа ежевичная ягодная пара подмигивала мне «глазами».

    - Вы так развеселили хозяина, сеньора, - сказал официант, обратившись ко мне, - что он предлагает вам этот десерт за счет заведения. И надеется, что вы..., - официант сморщился, словно собираясь чихнуть прямо в мой торт, но, вместо этого, мы услышали басовитое похрюкивание - поднос официант предусмотрительно поставил на соседний стол.

    - Хю-хю-хю, - похрюкивал официант по-испански, стеснительно закрывая рот рукой, что, вероятно, означало смех.

    Я не стала ему мешать, деловито рассматривая честно заработанный десерт.

    - Но, это же калорийная бомба, - прошептала я для приличия, уже понимая и принимая свое поражение в сегодняшней борьбе за стройность.

Продолжение

    odri (Евросоюз)

Предыдущие публикации этого автора