Сплетая судьбу из случайных событий
"Роковые страсти". Глава 25
Предыдущая глава
Глава двадцать пятая
Из этого блаженного пограничного состояния «сон-явь» ее вырвал резкий телефонный звонок.
Чаровница сразу и не сообразила, где телефон - он звонил у нее под носом, точнее, в грудном кармане - она уснула в одежде:
- Чаровница, это - Марсель, Марсель, Миша, - повторял он, словно проверяя себя, закончился ли у него приступ амнезии.
- Марсель?
Чаровница, как ни пыталась собраться, не могла сразу скрыть полнейшей растерянности – голова была тяжелой, глаза не хотели отпускать сон. Все члены ныли, прося отдыха.
- Но ты же мне сказала, что я могу звонить, когда угодно, если надо.
Она села, сбросила плед, протерла глаза.
- Ну да, конечно, прости, что-то случилось?
"Дурацкий вопрос человеку, у которого убили жену сутки назад".
Ей еще очень хотелось спросить: «Который час?»
Она посмотрела на светящийся голубым экранчик: 02.15 – стояло в правом верхнем углу.
- Надо срочно увидеться.
Марсель говорил хрипло, словно сдерживал слезы.
- Сейчас?
Это было слишком даже для ее распалившегося в грешных мечтах воображения.
- Я - возле твоего дома. Ты - дома? Я могу зайти? Или это неподходящий момент?
Странно, как это пришло ему в голову, что заходить к ней в 2.15 ночи, это - не совсем подходящий момент.
- Ты знаешь, Марсель, я что-то плохо соображаю, а ты задаешь слишком много вопросов. Я - дома, конечно, и почти спала, я сейчас выйду, если это так срочно, и тогда мы решим.
- У тебя есть что-нибудь выпить?
Ей вдруг стало неприятно:
- Нет, - соврала она.
- Ладно, я поеду на вокзал.
- Да, нет уж, дождись меня, раз пришел, вместе поедем.
***
Марсель шагнул ей навстречу, как тогда, много лет назад... Господи, как же он был хорош, Марсель-Миша : высокий, широкоплечий, волосы - по плечам, загорелый - словно и не было целой жизни между ними, разной жизни для каждого из них.
Чаровница порывисто бросилась к нему, забыв обещания, данные Любочке и самой себе о служебной осторожности. Она прижалась к нему, ощущая через мягкость плаща горячее напряженное тело, которое она так желала в своих мечтах еще час назад…
Голова кружилась, хотелось, чтобы он ее поцеловал.
Но Марсель только погладил ее по спине, на секунду сжал ее руки в локтях, потом отстранил от себя и сказал:
- Предлагаю вокзальное кафе или мою машину. Улица - неподходящее место для встречи подозреваемого и детектива.
Его слова отозвались разочарованием, но она выдержала удар:
- Ну, отчего же, очень даже ничего, особенно в разгар ночи. Холодновато, правда.
Она пожалела, что не достала плащ из чемодана - сейчас бы он очень пригодился.
***
В кафе было немноголюдно, точнее, пусто, кроме них была еще парочка юных влюбленных - чего не спится людям глубокой холодной ночью неудачного лета?
Чаровница практически никогда не заходила внутрь вокзала - не было необходимости. Она с недоумением разглядывала несколько замызганных кривоватых столиков, в отгороженном ширмой зале ожидания – кафе нежно называлось «Привет».
Чаровница бы назвала это неотложкой для желающих выпить посреди ночи.
Марсель выбрал столик у окна. Они сели напротив друг друга - Марсель старался скрыть неловкость, Чаровница - недовольство и любопытство одновременно.
Она смотрела на Марселя, пытаясь настроиться на ту волну нежности, которая баюкала ее весь долгий день, но видела темные круги под глазами у Марселя, обвисшую кожу вокруг рта, все ту же одежду, что была на нем утром, только плащ сверху.
Все остальное Чаровнице просто пригрезилось в темноте и мечтах. Перед ней сидел скорбящий вдовец, испуганный мужчина, резко постаревший от переживаний.
- Марсель, - сказала она вслух, не найдя в себе нежных звуков, сердясь и на себя, и на него - надо же было быть таким слабым, чтобы позвонить ночью, и такой идиоткой, чтобы поддаться на этот звонок.
- Марсель, прости меня, но ты плохо выглядишь.
Он ответил с неожиданным для его выражения лица напором:
- Ну, да, ты еще спроси: отчего я так плохо выгляжу? Вечером одна газета вышла с заголовком, что я убил свою жену, а завтра, да, нет, уже сегодня утром все газеты выйдут с утверждением, что я - убийца, так как я унаследовал полмиллиарда своей жены. Ты тоже в это веришь?
В его голосе не было сомнения или какого-то особого напряжения - он просто спросил, без особых модуляций.
«Почему полмиллиарда? Я читала про три миллиона? Это он считает с конвертацией или как?»
- Я не знаю, во что мне верить, - тихо и устало ответила Чаровница.
Ей все больше и больше не нравилось двусмысленное положение, в которое сама себя загнала распоясавшимися чувствами.
- Ты-то сам, что знаешь про себя? Скажи, если можешь и не боишься.
Он усмехнулся, горестно, безнадежно:
- Конечно, что тут знать? Я продолжаю говорить то же, что и утром: я не убивал Жанну.
Усталый официант, в грязном фартуке, подошел к ним и спросил, что им принести:
Чаровницу все еще слегка подкачивало от выпитой водки:
- Мне, пожалуйста, стакан холодной воды...
- С лимоном, - прозвучало от официанта, казалось, совершенно не удивившегося заказу стакана воды в два часа ночи.
- Да, конечно, с лимоном. - Чаровница благодарно улыбнулась официанту за подсказку.
- Мне, пожалуй, виски со льдом, - сказал Марсель.
Чаровница решила взять инициативу в свои руки: чувства чувствами, работа - работой. Час поздний, не до сантиментов, ей предстояло через несколько часов, вместе с коллегами, снова искать ответ на тот же вопрос: кто убил Жанну Эвнэ?
- Марсель, сказала она, серьезно глядя на него, - если ты хочешь быть вне подозрений, то тебе придется говорить правду...
Он недоуменно скривился, но ничего не сказал.
- У нас есть свидетель, который видел, как ты уезжал из дома около восьми вечера, а ты сказал мне, что весь день провел дома.
Она не стала пока называть имя Инвара – это подождет, кто знает, как Марсель среагирует?
Барометр ее интуиции строго показывал на «ложь» в рассказе Марселя о произошедшем в особняке. Ради его же спасения, она должна знать правду, какой бы правда ни была.
Марсель продолжал смотреть на Чаровницу, но выражение его лица постепенно изменялось.
Она помнила с юности, что лицо всегда выдавало Марселя, он не мог управлять своими эмоциями: он мог сдержать себя в действиях и словах, но все отражалось на его лице.
Неожиданно лицо Марселя осветилось радостным воспоминанием:
- Ну, конечно, же, я ездил за сигаретами и вином на ближайшую заправку, точно.
«Если это так, мы легко проверим - на всех заправках есть камеры наблюдения»
- Но, почему же, ты мне не сказал об этом утром?
- Я был просто не в себе утром, я не помнил ничего.
«Действительно, у человека убили жену, а он должен помнить, где и когда он накануне покупал сигареты»
- И когда ты вернулся?
- Не знаю, не помню точно, я не смотрел на часы. Сколько я мог отсутствовать? Ну, 20 минут, ну, полчаса.
- Марсель, я очень хочу верить тебе, понимаешь? Газеты уже назвали тебя главным подозреваемым, то есть, твое имя уже прозвучало. Ты боишься, поэтому ты - здесь. Я все понимаю. Я не должна сидеть здесь сейчас и разговаривать с тобой, но я… иду против правил, потому что я верю тебе и хочу помочь.
Но... но.., - она предупредила его порыв дотронуться до ее руки, подняв руку:
- Но, повторяю, - я могу помочь тебе только в одном случае: если ты будешь честен, и всё между нами будет говориться прямо.
Она перевела дыхание, ища новые аргументы, чтобы убедить его открыться ей:
- Любая мелочь может оказаться значительной. Любой разговор, телефонный звонок, письмо, записка, неожиданный долг или, наоборот, неожиданно полученные деньги, ну, ты понимаешь, что я имею в виду...
Она изучающее смотрела на него, пытаясь понять, о чем он думает - Марсель, не выдержав, опустил глаза.
- Только на этих условиях ты можешь рассчитывать на мою поддержку и помощь.
«Теперь надо молчать и ждать, если я проняла его, он разговорится».
- Хорошо, Чаровница, как скажешь, - Марсель, по-прежнему, не поднимал глаз от стола, рассматривая трещины на грязном пластике столешницы, бережно гладя их руками.
Подошел официант, и, извинившись, протер стол свежей тряпкой, пахнувшей спиртом: пластик резко заблестел в свете тусклых ламп кафе, трещины исчезли - это были полосы засохшего томата.
Официант положил перед каждым из них четырехугольные белые салфетки, поставил на них картонные кружки-подставки, а на них - стаканы с заказанными напитками.
Они молчали, ожидая, когда он уйдет.
Чаровница пригубила воду: холодная, подкисленная лимоном вода, придала ей свежести и решимости. Вялость от действия водки исчезла. Чаровница неожиданно почувствовала прилив сил - она уже знала, что будет дальше, и знала, как себя вести - молчать и дать возможность выговориться Марселю.
«Он позвонил, так как не мог вынести одиночества и своих мыслей, ему стало ужасно плохо от прочитанных обвинений, что его назвали убийцей, от этого он и решился позвонить».
Ей надо просто слушать и задавать вопросы, направляя беседу.
- Ты знаешь, Чаровница, я целый день думал о тебе.
Он смотрел на нее колдовскими глазами, но сейчас ее не возбуждал его взгляд. Она сама себе все придумала, нет никакого колдовства, а есть старый друг, которому не просто плохо, а невыносимо, и ее задача помочь и освободить его от страхов и лжи.
- Посреди всего этого кошмара, этих странных людей, заломивших мне вдруг руки, когда я еще и продрать глаза не успел со сна... известие о смерти Жанны, шок... и вдруг ты... со своими длинными... египетскими глазами… словно и не было всех этих лет... Сколько же мы не виделись?
Разговор принял неожиданный оборот, ничего, главное, не спугнуть.
«Держи язык, поддакивай»:
- Двадцать лет...
- Двадцать лет... целая жизнь...
- Да... много всего случилось за эти годы.
- Но мы ведь хорошо знали друг друга. Не так разве?
- В каком-то смысле, да.
- В каком-то смысле... - Марсель усмехнулся, усмешка вышла грустной. - У нас же был роман, разве нет? Я помню до сих пор запах твоих волос.
- Да? - Чаровница не удержалась и фыркнула, посмотрела на Марселя с интересом:
- И чем же они пахли, мои волосы?
- Они пахли пОтом наших общих тренировок, помнишь?
Это она помнила хорошо. Она помнила, как они вместе ездили на соревнования, как однажды она сильно упала на финише и проиграла забег, где она шла первой с самого начала. Это было такое отчаяние и обида на себя, что она не выдержала и расплакалась прямо при всех. Никто тогда ее не утешил, только Марсель подошел, накинул на нее свою куртку, обнял и молча увел в раздевалку, словно скрывая ее от злорадных взглядов неожиданно победивших соперников.
- Мы никогда это не обсуждали с тобой, почему?
Он взял ее за руку и начал медленно перебирать ее пальцы.
Ей было приятно, и эта приятность была опасна. Поэтому Чаровница решительно вытащила свою руку и взялась за стакан с водой.
Возникла неловкая пауза.
Она сделала пару глотков и сказала медленно:
- Не обсуждали тогда, не будем обсуждать и сейчас.
В ее голосе звучала убежденность.
Она обернулась к стойке, поймала недовольный нетерпеливый взгляд официанта: кафе работало до последнего клиента, и они были последними клиентами.
Марсель улыбался, глядя на нее. В его улыбке была какая-то тихая радость, словно он вспомнил что-то давнее, известное только ему, и это воспоминание грело его в неуютном кафе «Привет».
Чаровница предложила:
- Давай поговорим о твоей жене, не возражаешь?
И снова отпила глоток воды.
- Хорошо, - покорно сказал Марсель, - но, обещай мне поужинать со мной, когда мы не будем говорить о Жанне, согласна?
Он, как и прежде, старался стать хозяином положения.
«Я ничего не теряю, если соглашусь сейчас, а там будет видно»
- Но ты понимаешь, я - замужняя женщина…
- Да? А... ну, да, конечно, - он растерялся. – Но я как-то не готов пригласить тебя на ужин вместе с мужем. Я же - твой друг детства.
Он сделал упор на слове «твой».
- Хорошо, Марсель, посмотрим, - ушла Чаровница от ответа, - итак, как вы жили с Жанной? Был это счастливый брак или..?
Он пожал плечами:
- По- разному. Мы встретились в Академии искусств, у меня тогда уже была победа на конкурсе мужских костюмов, обо мне заговорили, писали… Но толку? Денег на развитие нет, спонсоры - все со своими условиями, никак меня не устраивавшими.
И – тут встреча с Жанной, как вспышка, прозрение и мечта наяву.
Жанна была хороша собой, амбициозна, она неплохо рисовала, у нее был стиль, а, главное, у нее была масса планов и энергия для их реализации… Вообще, я был ей нужен на тот момент, а она - мне.
Помни, что она была старше меня и сильно побита жизнью, она понимала толк в мужчинах и могла многому научить меня, она была так тепла и нежна со мной…Она так умело управляла мною… да…
- А я … что я знал? Жизни в Стране я не знал - это точно, Страна прошла мимо меня, пока я образовывался по заграницам… И я все время искал маму, среди всех других женщин я искал маму… Чтобы все объяснила, пожалела, подбодрила...
Чаровница что-то смутно вспоминала, но сейчас не стала заострять на этом внимание, просто согласно кивнула, не желая прерывать важные воспоминания Марселя.
- Я не мог сопротивляться напору Жанны, я был достаточно застенчив, несмотря на мою внешнюю показушную уверенность, я был воспитан в старых традициях, когда джентльмен должен жениться на даме, если …признался ей в любви, и она ответила благосклонностью.
Он усмехнулся:
- Я был достаточно наивен, может, и глуп. Я не подозревал, к каким ухищрениям может прибегать женщина, чтобы заполучить мужчину, я искренне верил, что она любит меня, раз говорит об этом… Возможно, и она в это тогда верила… Ну, да что теперь...
Он отрицательно покачал головой, предвидя вопрос:
- Ты не знала Жанну. На самом деле она оставляла минимум места для других вокруг себя, ее интересовало только то, что связано с нею самой.
- Поначалу все шло хорошо: костюмы с моим именем отлично раскупались, две Жаннины летние коллекции оказались удачными и были проданы в несколько стран, мы основали фирму «Зеленый листок»...
Но, постепенно, нас стала связывать только работа, - по мере того, как повышалась самооценка Жанны. Возможно, я завидовал ее успеху, пришедшему после моего и затмившего мой...
- В любом случае, мы оставались красивой парой, украшавшей модные журналы и отчеты об элитных вечеринках. Мы не ссорились, не дрались, не скандалили публично, местные папарацци не просиживали в кустах у нашего дома, в ожидании горячих новостей для последних страниц газет, где печатается светская хроника.
Наоборот: наш дом был всегда открыт для прессы, наши домашние интерьеры печатались и обсуждались, наши одежные шкафы выставлялись напоказ, машины, собаки, даже прислуга - все были деталями в Жанниной игре на публику и публичность.
Он помолчал...
- Она не хотела детей, и после того несчастья слышать не могла о детях...
Чаровница не знала, о каком несчастье идет речь, она практически ничего не знала о Марселе-Мише, и его жизни после школы.
Ее обида на него, на себя, за их неудавшийся роман, не ставший судьбой, была так велика, что она вычеркнула его из своей жизни.
Как ей думалось, навсегда... до вчерашнего дня.
- Ну, вот, пожалуй, и все. Ты довольна? Или я тебя испугал?
Она встряхнулась, допив остатки воды, и посмотрела на часы: если Марсель сейчас же отвезет ее домой, она успеет добрать несколько часов сна.
«Если даже он не врет и ездил за сигаретами на двадцать минут - это не алиби, он, по-прежнему под подозрением»:
- Испугал? Чем? Ты забыл, что я - бесчувственный бесполый сыщик, и меня не так-то легко испугать.
Она пыталась шутить, уже вставая, подзывая официанта жестом, чтобы расплатиться на стакан воды.
Продолжение
odri (Евросоюз)
Читать с самого начала
Предыдущие публикации этого автора:
Своя постель. В гости к Гамлету.
Своя постель. Франция, Прованс; один день по горным городкам. Часть 1.
Своя постель. Франция, Прованс; один день по горным городкам. Часть 2.
Сплетая судьбу из случайных событий. Женская дружба.
Сплетая судьбу из случайных событий. На Сицилию со своим самоваром.
Сплетая судьбу из случайных событий. Незваное дитя.
Сплетая судьбу из случайных событий. Лика и Берн.
максимально допустимое количество картинок: 12