Рыжая пижма, синий василёк
Повесть о школе, о девочке Тосе, о родителях и бабушках с дедушками :)
Жанр - приключения
Начало
Часть восьмая
(публикуется без корректуры)
- Там… есть кто-нибудь? – Тося затаила дыхание.
- Не видно никого!
- Ребята, - захныкала, согнулась пополам Самохина, - нога распухла. Болит – страшно! Давайте вернемся…
Строев нахмурился:
- Нужна тугая повязка. Ну-ка, покажи.
- Ой-ой…
Тоська смотрела во все глаза: вот артистка!
- Ничего не распухла.
- А кажется, что да. И щиколотку больно. Ой…
- Сустав, - задумался Строев. – Вдруг трещина?
- Пойдемте… домой! – Тоське тоже захотелось вернуться. «Домой!» - зазвенело внутри. Сидеть бы сейчас в тишине, в теснотище, записывать за бабушкой поговорки, пить с мамой чай с пастилой.
- Тогда в другой раз! – объявил начштаба. Свернул карту, засунул её в рюкзачок. – Дорогу мы знаем. Тут, между прочим, - он обернулся к Тоське, - сто пудов, купаться здорово. И за черникой можно прийти.
Они вернулись к песчаному берегу.
- Комаров кормить – за вашей черникой. Я один раз ходила. Вот дура! – восхитилась своей глупостью Самохина. Она хромала, как Паниковский из книжки. Чуть не приседала. – Одно место изгрызли – вообще!
Все засмеялись. Антонина – с облегчением!
На обратном пути Самохина охала, стонала и причитала, как старушонка, и однажды, к Тоськиному удивлению, даже всплакнула. Сердобольная тётенька уступила ей место в автобусе, сказала: «Садись, деточка, вытяни ножку».
Перед «ласточкиным гнездом» Вера ухватила Тоську за руку: «Не вздумай трусить, поняла? Я же вижу, ты назад пятками. Не смей! Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Самохина тоже была сильна в поговорках. «Да я…», - залепетала Антонина. «Вот и «я». Не трусь. Помни о цели. Найдем деньги – решим наши проблемы. Не найдем, так и останемся лохушками. Слушай сюда: Наталья сказала, завтра мы идем в Монрепо. Делаем так: выходим с классом на экскурсию, случайно «теряемся» - соображаешь? Садимся на автобус – и сюда. Все!»
- Начштаба, пока! – она помахала рукой забежавшему вперед Строеву и засмеялась.
Весь вечер Тося сидела задумчивая. Мама с бабушкой переглядывались, щупали ей лоб, не горячий ли? Тоська сказала бабушке: «Отстань! Что ты со мной, как с маленькой?», - и Елена Павловна обиделась. «Ходишь за ними, ходишь, выращиваешь, все силы кладешь, а они потом «отстань»! Ну, спасибо», - она надела плащ, повязалась платочком, сказала: «Пойду Марию Петровну проведаю», - и хлопнула дверью.
- Зачем ты так с бабушкой? – укорила мама, и Тоська разревелась. – Ну чего ты? Чего?
- Мой папа… тоже с Толей Захаровым учился? Ну, у которого Надежда под Сестрорецком скучает?
Разговоров о папе мама Ира не терпела. Она или уходила в ванную, или на кухню, или отвечала: «Хватит про глупости», - но сегодня вздохнула, погладила её по голове:
- Тоже.
Сердечко у Тоси забилось: она найдет его! Сходит в одиннадцатую школу, которую оканчивала мама, и – найдет. Там должны быть списки. Она проверит всех одноклассников Захарова, всех Александров, она ведь - «Александровна»!
- Не вздумай искать, - прочитала её мысли мама. – У него давно своя семья, и вообще он не в Выборге.
- Вдруг ему будет приятно? – надежда не угасала. – Все-таки взрослая дочь.
Мама усмехнулась:
- «Взрослая»!
-…почти отличница, - не сдавалась Тоська.
«Дура, запустила русский! Была бы «круглая».
- Понимаешь, Тосенька, - мама посмотрела на кактусы, потом на окно. Они сидели на диване, мама – под пледом, Тоська – рядышком. – Такое дело. Видишь ли, мужчины – тоже люди, но… не такие, как мы.
- Как это? – вообще-то она догадывалась, что не такие, но «это» было совсем не то.
- Дети им… не очень-то нужны. Особенно, если они от… нелюбимой женщины.
Тоська закрыла глаза. Горячая слезинка побежала по щеке.
- Значит, ты – нелюбимая, и мы – не нужны?
- Да.
Как после этого жить?! Они не нужны! Как?..
Она зарыдала навзрыд:
- Я его ненавижу! Предатель. Подлый, паршивый… предатель! Они все такие!
- А вот это напрасно, - мама притянула её к себе. – Знаешь, не надо возлагать надежд. Нельзя ожидать от людей больше, чем они могут дать, - ни от мужчин, ни от женщин. Принимай их такими, какие они есть. Не фантазируй, не переделывай. Как это трудно, Тосенька, как трудно!..
Она помолчала. Дяденька во включенном на низкую громкость телевизоре угадывал слова и обращался за «помощью к залу».
- Я никогда не выйду замуж! Никогда!
- Не зарекайся, - мама улыбнулась и прижала её к себе.
Вернувшаяся бабушка потрясла коробкой с пирожными:
- Петровны-то нет! Выписалась. Ой, да они зареванные сидят! Ну-ка, чай пить! Быстро!
Понедельник – день тяжелый. Особенно для неё. Тоська никогда не сбегала с уроков. Пусть сегодня экскурсия – все равно. Ах, эта противная «кубышка»! «Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Стыдно и поздно признаваться Самохиной, что она боится и хочет вертеть «назад пятками». «Что делать? Что делать?» - бормотала Тоська, натягивая Веркины джинсы и теплый полосатый свитер с жилеткой.
- Ребята, нам осталось посетить замок и два старых валунных дома, - объявила одетая по-спортивному Наталья Владимировна. - Дом купца Веркута и «дом на скале», что на Прогонной улице. Туда мы пойдём в четверг, а сегодня у нас по плану парк Монрепо с посещением капеллы на острове Мертвых…
- Гуськова там запрем!
- И тебя! Ща как врежу!
- А чего это «Монрепо»?
- Фамилия, козел!
- Не начинаем базара! – классная захлопала в ладоши. – Внимание! Выходим организованно! Это фамилия архитектора. Именно так входят в историю, Кудимов. Мало кто помнит хозяина усадьбы – барона Николаи, но имя архитектора Монрепо помнят все.
Тонкой цепочкой они потянулись из «резервации». В рядах наблюдались разброд и шатания: Зайченков прыгал тройным, Маркелов двигался боком, наскакивая на Феофанову с Симоновой – те возмущались: «Вообще уже?» - Круглова семенила «в отстающих».
- Бубликов объелась! Бе! – дразнил её «заклятый враг» Гуськов.
Самохина ничуть не хромала. Она была задумчива и строга.
- Как нога? – поинтересовался Строев.
Верка отмахнулась:
- В тазу пропарила – отошла.
- В парк пойдём через…
- …остров Мертвых!
- Маркелов, не умничай. Через Батарейную гору!
- Чего мы там не видели?
- Нам не разрешают на Батарейну-у-ю! – заржали девчонки.
- Сейчас посмотрим, что вы про неё знаете, - хорошенькая Наталья Владимировна погрозила пальчиком.
- Там Чертово колесо!
- И качели!
- …и мертвые с косами стоят! – Славка скорчил страшную рожу.
- Заклинило? – полюбопытствовал «кладезь» Зайченков.
Они поднялись наверх. От цветущей сирени шел головокружительный аромат. Девчонки отламывали веточки, окунали в них лица, закатывали глаза: «Ах, как пахнет!» «И я хочу! И мне!» - прыгала у кустов Даша Симонова.
- Почему Батарейная гора называется «Батарейной»? – спросила у всех Наталья Владимировна, сунув подаренный цветок в верхний кармашек курточки.
- Потому что там батареи!
- Ага!
- Там были укрепления, - подала голос Тоська.
- Правильно, Игначева. На Батарейной горе находилась оборонительная система бастионного типа или, так называемые, Восточно-выборгские укрепления, построенные в XIX веке выдающимся русским фортификатором генерал-адъютантом Эдуардом Ивановичем Тотлебеном. Советую запомнить это имя! Эдуард Иванович прибыл в наш город в 1863 году для инспектирования военно-инженерных сооружений Выборгской крепости. Через год перед Петербургским форштадтом началось возведение… Гуськов?! Слезай немедленно! – классная нахмурилась. – Отправлю домой! Экскурсия только началась, а он уже на дереве!
- Сматываемся, - Самохина тронула её за рукав. – Прячемся в кирпичах – и жмем к остановке.
- …четырех отдельных редутов с погребами для боеприпасов…
- Ого!
- …трех промежуточных батарей и передового сооружения в виде бастионного фронта. Кстати, как гора называлась раньше? Проверим вашу эрудицию.
Класс переглянулся и пожал плечами.
- Вартсманинвуори! – победно выпалила Наталья Владимировна.
- Нифигасе, - уважительно отозвались будущие шестиклассники.
Вера с Тосей спрыгнули с гаражей и помчались к шоссе. Ветер свистел в ушах, сердце выскакивало. «Возьму и скажу, что подвернула ногу! Возьму и скажу! Сейчас…», - мечтая плюхнуться посреди дороги, думала Тоська.
- Быстрей, Игначева! Автобус подходит!
Не вышло!
Да и двухкомнатная – как же? Она малодушная трусиха? Боец, с которым нельзя в разведку? У неё есть шанс вытащить маму и бабушку из теснотищи, а она – пасует, хнычет и собирается падать на дорогу! Трусливый заяц. Зайчиха! Тоська стиснула зубы: наплевать на хозяев дома у озера. Она встретится с ними лицом к лицу, и они найдут с Веркой деньги, чего бы это ни стоило!
На пустынной остановке из автобуса, к её удивлению, вышла целая толпа военных, построилась и зашагала в обратную сторону. «Там воинская часть, - шепнула ей Самохина. – Не отвлекайся». Они скатились под горку и побежали по знакомой дороге к развилке. «Не топай!», - Верка нервничала. «Я тихо». «Сначала осмотримся, разведаем, кто там, и выработаем план действий». «Ага, чтобы не с кондачка». «Именно».
- Дура я! – Самохина стукнула себя по лбу. – Стой здесь. Нет, лучше спрячься в кустах, - она толкнула её с дороги и поскакала обратно. - Я сейчас!
Тоське пришло в голову, что Самохина – не вернется. Откуда-то вылезла подлая мысль: «И хорошо!». Стоять в кустах было и страшно, и весело. Одна – в лесу. Что там? Ветка хрустнула. Розовогрудая птица вспорхнула на макушку березы. «Зачем спугнула, зачем?» - чирикнула она, повертела изящной головкой и укоризненно посмотрела на Тоську блестящим глазом. Над травой и желтыми цветами, похожими на купальницу, вились зеленые стрекозы. Всюду мельтешили шмели, капустницы, мелкие букашки и майские жуки. Тоська едва успевала переводить взгляд.
- Игначева! – негромко позвала подружка.
Антонина вышла из укрытия.
- Тележка под лавкой. Значит, Зои там нет.
- А кто есть?
- Наверное, тётка твоя.
- Ну, да.
- Лучше б там никого не было.
Лучше бы! Издержки. Без них – никуда.
- Как думаешь, где они лежат?
- Деньги? Не знаю. Там, где у всех. Где твои хранят? – Верка нехорошо усмехнулась. – Ладно, я не выпытываю. И так ясно: в шкафу, в белье или в книжках. Моя мамаша в банки с крупой рассовывает. Нам предстоит большая работа. Кто-то идет!..
Они сиганули в ольшаник.
По дороге с удочками на плече топал, насвистывая «про танки», немолодой рыбак, обвешанный немудреными снастями и кое-каким уловом: толстыми подлещиками, надетыми через жабры на палочку.
- Народу шатается, - недовольно пробормотала Верка. – Нам нельзя светиться.
От развилки они забрали влево, и вскоре вышли к синему озеру с песчаным «прибалтийским» пляжем и торчавшими из воды гранитными валунами. Вокруг было тихо. «Мимо острова Буяна», - продекламировала Самохина, кивнув на островок и сосенками. «Красиво! - выдохнула Тоська. – Ложись – и загорай!» «Не раскатывай губу. Мы сюда не за этим, - командирша двинулась вдоль берега. «Лодка!», - Вера вздрогнула и спряталась за гранитный валун.
В месте, где тропинка, ведущая к хутору, выходила на пляж, к вбитому в песок колышку была привязанная длинная зеленая лодка. Мотора на ней не было, весел тоже. Три широкие поперечные доски образовывали сидения. «Весел нет, - сказала Антонина. – Значит, мотор сняли и в дом унесли». «Откуда ты знаешь? Может, весла на дне лежат?» «У нас все с моторами ездят». «Это плохо, - Верка привалилась к горячему камню. – Значит, на хуторе – мужик. Будем ждать. Располагайся». Антонина плюхнулась в песок. Над валунами закружились чайки, заплакали. «Кыш, отсюда!» - погрозила им Самохина.
Гранитные великаны, разделявшие пляж надвое, сходились наверху «головами». Внизу они образовывали щелочку, в которую удобно было подглядывать. Тося подползла к «амбразуре»:
- Наблюдательный пункт.
- Чего?
- Тут дырка…
- А! Смотри в оба.
- Угу.
В «дырку» было видно всё то же: поднимавшуюся в гору тропинку, лодку и колышек. Кое-что Антонина все-таки заприметила. Во-первых, место выхода тропинки на берег приходилось на средину бухты, которая была похожа на букву «С». Во-вторых, вдоль пляжа шли свежие следы от колес. Но Вера только что сказала, что тележка лежит под лавкой! Значит, следы не от неё!? Ничего себе. Тоська поджала губы. «Сказать или нет?» – делиться открытием не хотелось. Она прищурилась: расстояние между колесами – шире, чем у тележки! Это она еще вчера приметила. Тачка? «Они» выгрузили что-то из лодки и повезли в дом? Рыбу? Та-ак. Это контрабандисты!
- Чего возишься?
- Просто…
- На, - Самохина протянула ей ириску. – У меня еще бутерброд с сыром есть, но это на потом.
- Сколько нам тут сидеть?
- До упора. Что мы все вокруг да около? Надо, наконец, приблизиться.
«Просто так! – вдруг вспомнила Тоська. – Как стрекозы с бабочками!»
- Вер, слышишь?
- Ну?
- Там свежие следы от колес, - ей стало совестно: Самохина её угостила, а она скрыла важную информацию.
Верка прыгнула к «амбразуре»:
- Точно! Быть тебе разведчицей!
- Это не тележка, с которой шла Зоя, а тачка. «Они» привезли какой-то груз.
- Не складывается! – Самохина откинулась на камень. – А вчера? Никакой лодки с грузом не было, а следы были. Вот, блин.
- Мам, я поехал! – крикнул, выскочивший из леса, молодой парень в джинсах и расстегнутой ковбойке в клеточку. В одной руке он нес плотно набитую сумку, другой – придерживал лодочный мотор, пристроенный на плече.
- Прячься!!
Обе замерли, не дыша.
- В котором часу тебя ждать? – спросила скрытая кустами и деревьями женщина, чей силуэт угадывался, но нечетко, чтобы точно сказать, кто это.
- К восьми вернусь! - парнишка опустил сумку на дно лодки и стал разматывать веревку.
- Дай помогу, - женщина вышла из тени, и Тоська ахнула:
- Тётенька в берете!
- А это её сын. Нам везет, Игначева: сейчас он уплывет, и тётка останется одна.
Женщина взялась за нос лодки, парень уперся рядышком, пропыхтел: «Толкай-толкай», - и зеленое суденышко плавно скатилось с горячего песка в воду.
- Осторожнее, Стасик! – махнула «тётенька в берете».
- Я вдоль берега, мам!
Парнишке было лет двадцать от силы. Он был румяный, курчавый и очень симпатичный. Про таких говорят: «Глаз радуется». «Тоже потом бросит ребенка и не поинтересуется, как ему без папы?» - придралась Тоська. - А ребенок, может, самый настоящий отличник или… твердый хорошист».
- Ну, что, Игначева? – женщина скрылась из вида, и Верка хлопнула по коленям. - Готова?
- Подождем, пока отплывет.
Стасик завел мотор. Волны вспенились, и лодка стала быстро удаляться от берега.
- Боюсь, - честно призналась Антонина.
- Не дрейфь! Она осталась одна. Да и нужна она нам? Мы даже не будем гадать, кем она приходится Толмачевым.
- Может, свекровь?!
- Чья? Щас запутаемся вконец.
Тоська задумалась:
- Зоя – внучка бабы Зины.
- Сто раз внучка! Мы не знаем, от кого?
– Странное: в нашем доме все про всех знают, а про сына или дочь бабы Зины – никто, ничего! Мне все-таки интересно, кто она? – Антонина кивнула в сторону тропинки.
- Без разницы, поверь. Может, знакомая, и Зоя приезжает к ней в гости. Наша задача обследовать сначала двор, потом… дом. Найти деньги, взять, сколько надо, а надо нам, Игначева, много, - Верка толкнула её в бок и ухмыльнулась. – И смыться. Так что не будем ломать голову.
Тоська поёжилась: «обследовать!» Ничего себе. Больше подходит «обыскать». Как полицаи, какие-то.
- Вдруг Черная Зоя приходит в какой-нибудь… другой дом? Не в этот?
- В какой? Тут с одной стороны болото, с другой – лес. Пошли, мы только время тянем с этими разговорами.
Да-да! Тоська тянула время!
- Куда все же уехал… Стасик?
- Ну, ты и зануда. Смотри, - Вера достала из кармана сначала завернутый в салфетку толстый бутерброд, затем сложенную вчетверо карту. - У папаши сперла.
- Осторожнее, она здоровая. Вдруг увидят.
- Кто? Тётка в дом ушла. Вот дорога, мы по ней ехали, вот наше озеро. Смотри, вытянутое, как сосиска. До самой Финляндии тянется. Думаю, Стасик поехал сюда, - Самохина ткнула в населенный пункт под названием Овсянка, единственный на всем побережье.
- Или сюда, - показала пальчиком Антонина на противоположную сторону. - Тут к озеру подходит железная дорога. Вот же написано: «Ост.п.21 км». Там наверняка останавливаются электрички. Он может причалить лодку – и в город.
Вера посмотрела на Тоську пристальным взглядом:
- Мисс Марпл в юности. Соображалка у тебя, Игначева, фурычит, но со сбоями. В город, - она кивнула в сторону шоссе, - он поехал бы на автобусе. - Хорош болтать. Совет в Филях окончен. Сворачиваемся, - она спрятала карту в карман, - и выступаем. Не заговаривай мне зубы. Идем.
- Значит, он там работает, - уперлась Антонина.
- Это ближе к истине, - согласилась подружка. – Вперед. Двигаться будем вдоль тропинки. Дойдем до усадьбы – осмотримся. Примечай каждую мелочь, ты глазастая. Сейчас, - Самохина посмотрела на часы на мобильнике, - половина двенадцатого. Действуем по-военному: без шума и пыли.
Она поднялась, пригнулась и в три прыжка одолела пляжную полосу. Спряталась за сосной, махнула Тоське: «Давай!» «Была, ни была!», - зажмурилась та и скакнула следом. Недовольные чайки склочно загомонили. «Подождем, пока заткнутся», - Верка раздвинула кусты. В лесу было тихо. В траве стрекотали кузнечики, звенели комары и цикады. Плотный ковер цветущей черники устилал уютные поляны. Островки сиреневого вереска покачивались на пригорках. Нити тонких солнечных лучей проникали до самой земли, золотили красноватую кору и верхушки пушистых веток с молодыми шишечками. В воздухе стоял крепкий аромат соснового леса, янтарной смолы и можжевельника.
Тропа привела их наверх. В просветах деревьев сначала показались шиферная крыша – ломаная, как во всех финских домах – окошко с тюлевой занавеской, и антенна, неловко прибитая прямо к коньку. Наконец, открылся и сам дом, и Тоська сразу поняла, почему Строев называл его «теремом». Он был бревенчатый, серый от времени, с тяжелым гранитным фундаментом вполовину человеческого роста, а наличники на окнах были новые, не по-фински резные – с завитушками - да еще выкрашенные розовой краской!
«Зачем на крыше антенна? - сморщила лоб Самохина. – Тут есть электричество?» Антонина пожала плечами. Они подползли к кромке леса. Огляделись. Участок окружал забор, но сбитый не из досок или штакетника, а сделанный из редких вертикальных кольев с поперечинами из очищенных ольховых и осиновых стволов. Пролезай – не хочу! «В лесу – такой дырявый забор?» - Тоська нахмурилась. От кустов до забора тянулась широкая полоса выкошенной травы с редкими короткими пеньками.
Подойти к дому незаметно было невозможно.
- Наше счастье, что Стасик уплыл, - шепнула Самохина. – Посидим, понаблюдаем. Как только тётка уйдет за дом, перебежим через нейтралку, перелезем через забор и…
- И куда? Там даже теплицы нет, чтоб спрятаться.
- Вон к тому сарайчику, - Верка показала на сложенную из валунов постройку, больше похожую на амбар, чем на обычный сарай. Она стояла на противоположном конце усадьбы.
- Это через весь двор! - ужаснулась Тоська.
- По-другому никак…
Перед «теремом» и, в самом деле, было пустовато. На широком пространстве от дома до забора росли одни цветы. Они были рассыпаны вдоль дорожек, под окнами, на грядках, беспорядочно раскиданных и там, и сям, у калитки. Море желтых и красных тюльпанов, махровых нарциссов, рыжих весенних ромашек, сиреневых примул, посаженных куртинами, и сапфировых гиацинтов качалось под ветром волнами.
Так вот откуда этот удивительный запах!
- Хоть бы пара парников. Спрятаться негде. Мы бы между ними залегли. Где у них огород?
- Наверное, за домом. Может, нам с той стороны… подкрасться?
- Рискованно: поползем вдоль забора – она из окон заметит. Нет бы, кустов насажать! В садоводствах вон обсадят дома черноплодкой, крадись – не хочу. Тихо!
На крыльцо с тяжелым корытом вышла женщина «в берете». На ней были футболка, брюки, белый платочек и синий передник «с грудкой».
- Стирала. Сейчас развешивать пойдёт. Готовься!
Женщина спустилась с крыльца, выплеснула воду под пионы и повесила корыто на гвоздик.
- И не боится! Одна в лесу – брр!
- Почему нет собаки? – всполошилась Антонина.
- Тихо ты! Я тоже подумала: почему?
Стасикова мама хлопнула дверью. Верка подобралась к прыжку.
- У крыльца спуск с двух сторон.
- Ну?
- С одной стороны – ступеньки, с другой – этот… пандус. Зачем?
- Вещи тяжелые затаскивать.
- Вера!! Они контрабандисты! – высказала Тоська давно мучавшую мысль. – Сама говоришь, озеро – до Финляндии.
Самохина открыла рот:
- А что? Вполне. Атас, идет!
Женщина вынесла таз с бельем, спустилась по лестнице – Антонина насчитала девять высоких цементных ступенек – и свернула за угол.
- Бежим! – Верка толкнула её в бок и резко стартовала из укрытия.
Тося замешкалась, запуталась в траве, ноги у неё подкосились. Согнувшись в три погибели, побежала по «нейтралке», простреливаемой воображаемыми взглядами из окон. Раз-два-три! Она скакала, как кенгуру по австралийской пустыне. Самохина уже нырнула под ошкуренный ствол, приспособленный под изгородь. Тося – за ней! По цветам – сиреневым, синим! Они мчались к каменному амбару, который стоял на углу дома, противоположного тому, за которым скрылась мама уплывшего Стасика.
«Все теперь! – стучало у неё в голове. – Нельзя… назад пятками! Бабуля, мама, простите!» Внутри все плакало и спрашивало: «Зачем?!»
Осталось десять метров. Пять, три – наконец-то!
- Присядь! Чего хлюпаешь? – они плюхнулись в крапиву. За амбаром валялись старые кирпичи, битый шифер, стояли облитые краской ведра.
- Нет, я… не могу.
- Полдела сделано! Смотри, куда прорвались.
- А… дальше - что?
- Сначала осмотрим амбар.
- Он закрыт.
- Не ной – он на щеколду, я видела.
- Там замок.
- Погоди, высунусь.
Самохина подползла к углу – они уже перемазались, и были похожи на индейцев. Нет, на… индеек. На чумичек! Бабуля говорила, что чумички – это куклы - замарашки, которых не моют такие же грязнули хозяйки.
- Ты по-птичьи… умеешь?
- Только куковать, - шмыгнула носом Тоська.
- Годится. Я – в амбар, а ты чуть, что – кукуй! Три раза.
- Она сейчас вернется.
- Успею! – буркнула Самохина и стрелой кинулась к двери.
Антонина замерла. Синие цветы качались перед глазами. Нежный стелящийся барвинок тянул к ней ломкие стебельки. Мама Стасика вышла из-за дома с ведрами, наполнила стоящую у крыльца кадушку, поднялась по девяти ступеньками и – скрылась в тереме.
И тут Антонина «кукукнула».
Почему – непонятно. Звуки вылетели сами собой. Наверное, от страха.
Шуршавшая в амбаре Самохина притихла.
И вовремя: женщина стукнула дверью, спустилась по длинному пандусу и… прямиком направилась к сараю, который обыскивала Вера! «Затоптанные цветы! - обмерла не дышавшая Тоська. – Сейчас увидит! Мы погибли!» Женщина наклонила голову, чтобы поправить развязавшийся на затылке платок, а когда подняла, разгромленные клумбы были уже за спиной. Взяла в амбаре тяпку с граблями, и не успела Тоська прошептать: «Все пропало!», - скрылась за домом, собираясь, видимо, поработать с тыльной стороны терема.
- Молодец, - Самохина выбралась из строения. – Ну, что? Готова?
- Я?! – охнула побледневшая Тоська.
- А кто? Не трусь. Лучшего времени не придумать. Она теперь надолго ушла. Что ты, пустой дом не обыщешь? Да запросто.
- Почему я?..
- Слушай, не строй из себя цацу. Разведка – пробная. Твоя задача запомнить расположение комнат, шкафов, кроватей, сервантов всяких, если они есть, письменных столов. За деньгами я пойду сама. Ты будешь на стрёме. Но не сегодня. Сегодня рискованно.
- Завтра?
- Может, и завтра. Иди, давай. Чего время тянуть…
- А если она… зайдет?
- Замри за дверью и жди. Потом выскочишь. Все тебя учи.
Антонина, шатаясь, вылезла из крапивы. Сгорбилась и, как пленный солдат, побрела в сторону злополучного крыльца. Вскарабкалась по пандусу, потянула дверь на себя…
Продолжение