Лариса Вижан
СПИЧКИ-ПАЛОЧКИ
Рассказ

     Случалось ли с вами когда-нибудь такое, что где-то в присутствии большого количества людей, в совсем неподходящем месте, услышав какую-нибудь шутку или вспомнив что-нибудь смешное, вы начинаете смеяться так, что не можете остановиться? Все уже давно шутке улыбаться закончили, перешли к темам серьёзным, а вы всё хохочете и хохочете, вам неудобно уже, но ничего поделать с этим не можете... Да было наверняка! В школе уж точно было...

     Как-то на днях я была на родительском собрании в дочкином классе. Надо сказать, что у неё на собраниях я чувствую себя гораздо лучше, чем у себя, когда ещё в мою школьную бытность собрания иногда проводились совместно с учениками. Класс у нас был по учёбе достаточно сильный, а вот по дисциплине и взаимоотношениям, - ох и тяжёлый. С классными руководителями у нас не задалось с самого начала. Самая первая, очень добрая и опытная учительница биологии, которая получила нас сразу после начальной школы ещё неиспорченными и послушными, ушла на пенсию, а потом началось... Да, нелёгким мы были классом... Но и классные нам доставались, надо сказать, - песня! Песня кондовой советской педагогике! Они страдали с нами, а потом доставалось нашим родителям, когда на собрании при всех по каждому ученику проходили этаким морально-этическим катком, а родители сидели как в воду опущенные, им было страшно стыдно, неловко и неприятно...

     Помню, как очередная наша классная, учительница химии, войдя в ораторский раж, вещала с кафедры химкабинета истиной в самой последней инстанции, глядя прямо в глаза бедной маме Иры К.:

     - Да вы понимаете, что ваша Ира замуж никогда не выйдет! Она дроби складывать не умеет в восьмом-то классе!!!

     Ира К. стала очень хорошим портным, она это дело со школы любила, работает в ателье. Замуж Ира вышла. Развелась, правда, но вряд ли из-за дробей... К слову сказать, химию мы знали, знали все. Даже двоечники. Но какой это нам доставалось ценой! На урок химии мы шли, как на Голгофу, если выпадало отвечать, тряслись ужасно, девчонки иногда рыдали, а о голову одного мальчика, по жизни, кстати сказать, хама и циника того ещё, один раз была даже сломана костяная указка! Да, тогда мы роптали, конечно, но чтобы кто-то из родителей пожаловался «наверх» - да боже упаси, не было такого!

     Химию мы, впрочем, забыли со временем, как, кстати, и алгебру, и биологию, и геометрию... Стоили ли наши те знания таких жертв – не знаю, не уверена. В одном уверена точно. Несмотря на свою лояльность по отношению к системе образования (всё-таки я считаю, что в системе среднего образования мало что нового придумано за последние сто лет, а все эти реформы – это так, пена на бульоне, каково общество – такова и школа, и ничего ты с этим не поделаешь) и к нашим российским учителям (я по далёкому своему образованию сама педагог, хотя и опыт у меня только с институтских практик), я бы не позволила никому издеваться над своим ребёнком так, как наша химичка. Сейчас я бы пошла к директору, в РОНО, ГОРОНО или как там это сейчас называется. Пошла бы в суд, честно... Правда, когда мой родной ребёнок начинает мне жаловаться на учителей, я одёргиваю её, всегда говорю, что вообще удивительно, что в наших школах (не частных, а совсем обычных, где родители ни за что не платят) учителя вообще приходят на работу и учеников учат хоть чему-то за такие маленькие деньги и при таком отношении со стороны родителей... Что надо вести себя поспокойней и слушать повнимательней, а не права качать на уроке, и всё будет хорошо. Если она мне говорит, что учительница математики очень строгая, снижает оценки за исправления, я отвечаю, что правильно делает, нужно с первого раза всё делать, а не тереть потом резинкой или замазывать замазкой, ведь в жизни часто бывают такие моменты, когда за долгие раздумья или обидные небрежности мы платим высокую плату... Если она мне говорит, что физрук злой, кричит и ругается, я говорю: не обращай внимания, все физруки такие были, и у нас такой, мы у него по струнке стояли... Зато я урок физкультуры могу сама запросто провести и сейчас. Занять детей  в любом количестве на вылазке на природу, например, мне ничего не стоит.

     Так вот, несмотря на это всё, я считаю, что всему есть предел. Есть строгость, а есть просто психологическое давление, какое-то преследование, которое жизнь ученика может превратить в ад, как тогда у нас на химии. К слову сказать, бедная химичка умерла совсем молодой, лет в 55  – стала ругаться в очереди в магазине, и сердце не выдержало прямо у прилавка с колбасой, царство ей небесное! Всё равно жалко её.

     У ребёнка же в школе совсем по-другому. На собрания к ней ходить приятно. И в младшей ступени так было, и сейчас, в средней... В начальных классах учитель была опытная, добрая и замечательная. Детей она любила, а они к ней тянулись. До сих пор её бегают с праздниками поздравлять. На собраниях у нас было так: часть времени посвящалась какой-нибудь педагогической теме. Наталья Игоревна приносила какую-нибудь статью из журнала про «наш» возраст, и читала её с комментариями. Не сказать, чтобы что-то она открывала новое, но всё равно было приятно... Иногда мы заполняли психологические тесты, а на следующем собрании нам отдавали результаты. Потом, конечно, говорили и про учеников. Но в таком ключе: всё в общем и целом хорошо, все детки замечательные, умные, хорошие, но вот Васе надо повнимательней быть на уроках чтения, а Кате поаккуратнее писать в тетрадях, Коле умерить любовный пыл по отношению к соседке по парте Насте, а Юле перестать лупить тихого соседа по парте Серёжу... Как-то так... Иногда, правда, Наталья Игоревна изъяснялась, как Черномырдин, сложносочинительные связи в предложениях незаметно переходили в сложноподчинительные, в конце предложения совершенно забывалось его начало. Но это на самом деле было не так важно. Мы все чувствовали, что наши дети этой школе небезразличны, что их ценят таких, какие они есть, и учат нас, родителей, ценить и любить детей за то же самое...  Потом совсем немного времени уделялось денежным вопросам. Сборы у нас в школе умеренные, только в фонд класса, чтобы дети могли ходить в театр, ездить по городу на экскурсии, получать подарки на новый год и день именинника, ну и совсем чуть-чуть на мелкий ремонт. Финансовые прения проходили быстро, по принципу – ну надо, так надо. Школа у нас «непонтовая», школа, как школа. Мы там все середнячки. И дети у нас неизбалованные, хорошие у нас дети...

     Сейчас у дочки классная – учительница русского языка и литературы. Она очень милая, стройная, симпатичная женщина. У неё своих двое детей – оба взрослые уже, студенты. Всё, что она говорит и советует, видимо, проверено ей на своём опыте, поэтому её советы не выглядят беспочвенными... У неё красивая правильная речь, как у диктора, интонации – как плывёшь на кораблике – то вниз, то вверх. Она носит аккуратные приталенные пиджачки и юбки-карандаши. Все они совсем не новые и не по самой последней моде, но я всё равно считаю её элегантной. Элегантной учительницей. Как-то на классный вечер, который провели посерединке между 8 Марта и 23 Февраля, посвятив его бабушкам и дедушкам, а также прабабушкам и прадедушкам (ох, как же интересно было – дети рассказывали, как те поднимали Целину, учительствовали в далёких деревнях, барабанили на военных парадах, как играли в футбол за город, пекли торты в кулинариях, было так замечательно, так душевно и весело)  - она пришла в колготках, которые аккуратненько так были зашиты под коленкой. Глядя на эти колготки, мне так стало обидно за свою страну и ещё больше расхотелось смотреть телевизор и наблюдать все эти глупости, которые происходят в шикарных дубово-позолоченных кабинетах, видеть этих авторитетных людей, которые приезжают на работу в шикарных же машинах из шикарных квартир и домов, а также читать газеты, в которых написано по большей части, как эти же самые люди делают всё, чтобы наша страна вместе с такими вот учителями литературы в зашитых колготках была со временем благополучно спущена в мировую канализацию... Эти люди если и носили, образно говоря, зашитые колготки, то очень давно, а сейчас так далеко оторвались от основной массы самых обычных людей в таких колготках, и с такой одержимостью продолжают этот отрыв, что всякое настроение быть с ними заодно пропадает при одном только взгляде на эти сытые лица, на которых написано – не умеете вы, сограждане жить, а кто не спрятался, - мы не виноваты... Кто же их учил литературе – непонятно... И главное – чему…

     Собрание началось с разборки одного недавно произошедшего в школе инцидента. Татьяна Дмитриевна начала загадочно-драматично...

     - Уважаемые родители, я хочу поговорить с вами об одном неприятном происшествии. Оно разбиралось на педсовете, и информация дошла до даже Отдела образования... – Татьяна Дмитриевна стоит, слегка прислонившись к парте. Ушки закрывают аккуратные каштановые локоны. Она грустна и загадочна. Её голосом говорит вся русская литература с её бесконечными страстями, страданиями и разочарованиями...

     Моя дочь спрашивает у меня как-то: мама, вот почему наша Светала Фёдоровна, которая по математике, всегда говорит, как чеканит – и ни слова лишнего, а вот Татьяна Дмитриевна, знаешь, как будто она на сцене, а кругом зрители... Ты не понимаешь, - говорю я ей, - ваша Светлана Фёдоровна всю жизнь живёт среди уравнений, интегралов, прямых и углов, а Татьяна Дмитриевна – среди вечно мятущихся героев русской классики и мало кому понятных же героев-современников. Светлана Фёдоровна всегда знает ответ, потому что у математических задач по большей части всего одно решение. А Татьяна Дмитриевна ответов почти никогда не знает, потому что в русской литературе одни вопросы, а ответы сам ищи... И Татьяна Дмитриевна разговаривает так, чтобы вам было интересно такие ответы искать...

     - Дело в том, что на днях нам пришлось всей школой эвакуироваться во двор... – Родители зашушукались, видимо, кто-то об этой истории уже слышал. – Дело в том, что один ученик нашего класса, - а это Игорь Спицын, - говорит своими восходяще-нисходящими интонациями Татьяна Дмитриевна, - баловался с противопожарной сигнализацией, и она сработала.

     Ох уж мне этот Игорь Спицын... Игорь Спицын - это просто ходячее происшествие. Вот бывает так, что человек ну шагу не может ступить, чтобы с ним что-то не произошло... Моя дочь частенько с вытаращенными глазами рассказывает мне о каких-то опрокинутых шкафах, поваленных стойках с цветами, пролитых невесть каким образом на парты вёдрах воды. И это всё Игорь Спицын. А недавно она пришла домой с распухшим языком. Оказывается, она сидит на каком-то уроке с Игорем Спицыным. В тот день она уже сидела за партой, когда он пришёл и попросил её дать ему пройти. Она встала и хотела дать ему дорогу, когда он, не дождавшись почему-то пары секунд, толкнул её, а она отлетела на несколько шагов и так прикусила язык, что потом не могла несколько дней разговаривать, бедняжка... Я уверена, что если бы толкнул любой другой мальчик, ничего особенного не произошло бы, - ну она толкнула бы в ответ или в лоб дала. А раз уж Игорь Спицын, - слава богу, что она вообще шею себе не сломала... На самом деле я тогда позвонила, конечно, нашей классной и попросила поговорить с детьми о том, что ни в коем случае нельзя распускать руки, потому что это может быть просто опасно для здоровья и даже жизни, на что она мне ответила, что, конечно, она всегда им это говорит, но вот Игорь Спицын...

     А сейчас я была рада, что я не знаю в лицо маму Игоря Спицина, иначе я бы обязательно машинально на неё посмотрела... Представляю, как бы это глупо выглядело – ты сидишь, а на тебя все пялятся... Я и озираться не стала даже... Зачем ставить человека в неудобное положение. Ну вот приходится нам иногда хлебнуть с детками, ну куда же деваться... На то они и наши дети...

     - Получилось так, - продолжает Татьяна Дмитриевна, - что Игорь стоял внизу в вестибюле и баловался с кнопкой пожарной сигнализации. Почему-то никому в голову до него не приходило с ней баловаться, а ему пришло... – Да уж, немудрено... Игорю как-то всегда в голову приходит, что другим и не подумает прийти. - И вы знаете, кнопка сработала, и по всей школе зазвучало: «Обнаружен источник возгорания, всем срочно покинуть помещение»... – Как красиво Татьяна Дмитриевна излагает, слушала бы и слушала... Хочу к ней на урок. На литературу, рассуждать, почему Онегин не ответил Татьяне взаимностью, когда она та-а-а-кое письмо ему написала... Как же мы бились в школе над этой проблемой! А сейчас ответ мне кажется таким простым: да на черта ему эта Татьяна была нужна, простая деревенская барышня, с её жирными блинами на масленицу, без всякого там московского или питерского лоска и гламура! Ни интриг плести не умела, ни хвостом крутить... И друзья не позавидуют, - вот, мол какую отхватил. Подумаешь, привёз какую-то из деревни... Вот когда она замужем уже была, да за генералом-то, и вкусила городской жизни, - тогда да, тогда и стрельнуло этому балде Онегину... Но на самом деле я смутно припоминаю, что на днях моя дочь мне что-то рассказывала и про кнопку, и про эвакуацию, только я, как обычно, на бегу не поняла толком ничего, только обрадовалась, что тревога была ложная...

     – И вы знаете, нам всем срочно пришлось эвакуироваться. Мы покинули классы, как написано в нашей инструкции, все спустились по лестнице, не стали брать одежду, конечно, потому что в инструкции сказано, что нельзя тратить время на одежду, это опасно, нельзя терять ни минуты, и всей школой вышли во двор... – Татьяна Дмитриевна очень расстроена. Нешуточное дело, конечно, если пожар и учеников нужно эвакуировать, расстроишься тут, пожалуй...

     Мы пытаемся приободрить её, как можем. Шутим:

     - Скажите пожалуйста, эвакуация успешно прошла?

     - Да, вы знаете, - Татьяна Дмитриевна поправляет причёску, - не было паники, мы все смогли выйти спокойно, без травм или давки... Вот в 141-й был аналогичный случай, когда с кнопкой поиграли, так у них на лестнице образовалась толпа, было несколько травм, а у нас нет... После этого в 141-й была проверка, было очень неприятно, может быть, заведут дело...

     - Ну вот, давайте считать, что Игорь Спицын устроил внеплановые противопожарные учения, а наша школа к ним оказалась вполне готова, - продолжаем мы, родители.

     - Да, вы знаете, он сам так растерялся и расстроился, что стоял там внизу и плакал. Представляете, вся школа, все 22 класса спускаются и идут на улицу. А он стоит и плачет и не знает, что ему делать. – Кажется, что Татьяна Дмитриевна сама сейчас заплачет. И нам всем жалко становится этого бедолагу, который, как магнит, притягивает к себе проблемы, а потом плачет в коридоре. 12 лет – с одной стороны, уже мужчина взрослый, а с другой – да дитё дитём... 

     Шум стихает. Мы успокаиваемся. Слушаем об успеваемости. Выступают англичанки, географичка. Я потихоньку вытаскиваю из сумки папочку с листочками, которые домой взяла с работы на вечер, сижу, проверяю всякую фигню... 

     - А недавно, дорогие мои мамы и папы, - можно, в прочем, было сказать «мамы и папа», потому что папы, кроме одного единственного, никогда не ходят, одни мамашки и ещё бабушки иногда, - мы проходили сослагательное наклонение. И на днях на уроке я задала детям написать небольшое эссе на тему «Если бы у меня была волшебная палочка». Я сказала им: напишите, что бы вы сделали тогда. Пишите что угодно - всё, что подскажет вам ваша фантазия. Вы знаете, я собрала у них эти листочки. Я сохраню их до их выпускного, а на выпускном мы их с ними перечитаем. Представляете, как весело будет?

     Нам эта мысль понравилась, мы одобрительно киваем... Но это ещё не всё.

   - Вы знаете, это очень интересно, когда дети пишут о своих мечтах... Детские мечты о многом могут нам с вами рассказать. Они даже могут многое открыть для вас в ваших собственных детях... – Да уж, кто бы сомневался... Наши дети это вообще открытия каждый день, прямо-таки не выходя из дома... - Вы знаете, дорогие родители, если вы не против, я хочу зачитать вам эти сочинения. Давайте сделаем так: я не буду называть фамилий, мы просто с вами прочитаем всё подряд. Вам понравится, я вас уверяю, - конечно понравится, нас и уговаривать долго не нужно, - не важно, что это мечты не вашего ребёнка, это всё равно очень занятно. Ну, если позволите, я начну...

     Татьяна Дмитриевна достаёт очки, берёт стопочку листочков, чуть откидывает голову назад и вытягивает руку с листками перед собой, очки сдвигает на самый кончик носа...

     Мы все приготовились. Рты уже заранее расплываются в улыбке, почему-то волнительно...

     – «Если бы у меня была волшебная палочка, я бы стала знаменитой певицей. У меня был бы божественный голос. Я бы всё время ездила на гастроли. Первым делом я поехала бы в Америку. Я бы ездила и ездила по Америке! Я не патриот России, я очень люблю Америку!» - Татьяна Дмитриевна читает с выражением, делая ударение на слове «очень» и смотрит поверх очков. Лицо спокойное и одухотворённое. А нам уже весело... 

     - Так, читаем дальше... Вот мальчики пишут... «Если бы у меня была волшебная палочка, и я был бы волшебником, то я был бы богатым. У меня было бы много богатств. Я бы построил себе большой красивый дом. Родителям я тоже построил бы дом, а своей собаке большую красивую будку». 

     Я переглядываюсь с соседкой по парте, мамой дочкиной подружки, и мы прыскаем в кулак. Класс наполняется тихим гулом... Да-да, я припоминаю... Моя как-то на днях как раз и говорила что-то про сочинение, и про волшебную палочку... Что же она написала-то там, она мне говорила, а вот, вспомнила: «я бы сделала так, что школы отменили бы»... Ох, ну ясень пень, конечно, - подумала я тогда, - вот бы было здорово-то, сиди себе и смотри телевизор целыми днями – «Ранеток», «Папиных дочек», «МУЗ-ТВ», - красота-то была бы...
     Татьяна Дмитриевна продолжает:  

     - «Если бы у меня была волшебная палочка, я могла бы делать разное волшебство. Я научилась бы читать мысли людей. Если бы я услышала из мыслей, что кому-то плохо, я бы обязательно пришла на помощь и помогла бы, чем могла. Ещё у меня была бы кошка и хомяк. Но кошка никогда не приставала бы к хомяку». – Чувствуется, что Татьяна Дмитриевна не готовилась, она ещё не проверяла все сочинения, ну может одно-два просмотрела, она читает их по привычке со своим литературным выражением... Татьяна Дмитриевна читает мечты о хомяке и кошке нараспев, как «Белеет парус одинокий», и этот «хомяк» звучит совсем как «парус»... Нам всё веселее и веселее, и ещё такое чувство, что с нами делятся чем-то сокровенным, и ни в коем случае нельзя это сокровенное испортить... 

     - «Если бы у меня была волшебная палочка, то я наколдовал бы себе два автомобиля, один «Мицубиси-Ланцер», - тут Татьяна Дмитриевна ещё справляется, а вот дальше нет. Она поправляет очки, подносит листочек то ближе к глазам, то убирает дальше, читает по слогам - и... «Лам... бор»... 

     - Ламборджини!, - хором подхватываем мы и хохочем, уже не стесняясь.

     - Да, точно, «Ламборджини... Ламборджини Дья...», Татьяна Дмитриевна пристально вглядывается в каракули будущего миллионера, а единственный продвинутый папа подсказывает: 

     - Дьябло!

     - Вот точно, «дьябло»! «Если бы у меня была волшебная палочка, я сделала бы так, что у всех домашних животных были бы хозяева, а на улицах нашего города не было бы ни мусора, ни пыли, и нигде не прилеплены бы были жвачки». «Если бы я была волшебником, я бы сделала так, что все школы отменили бы, - а ну вот, и до моей дошли, но я молчу, конечно, - и все дети всё выучивали бы и так. Если бы хотели, могли бы всё выучить за один день, и математику, и английский, я его терпеть не могу, а так всё знала бы не хуже англичан», - ну хорошо ещё хоть так, а я-то думала, что моя согласилась бы быть неучем... 

     - «Если бы у меня была волшебная палочка, я поставил бы себе памятник, - тут мы покатываемся от смеха, мы просто заливаемся... -  А ещё у меня была бы своя нефтяная скважина. А ещё у меня было бы много денег. Я очень люблю деньги», - это «очень» у Татьяны Дмитриевны такое же, как «очень» у певицы на гастролях в Америки, мы хохочем все и уже почти со слезами на глазах, - так это забавно и весело. Я снова вспоминаю дочкины разговоры. Это именно после этого сочинения одна девочка спросила у мальчика, соседа по парте,  - подсмотрела поди, - женится ли он на ней, если себе много денег наколдует, на что он ответил, что женится, если она себе наколдует грудь, как у Памелы Андерсон. Точно-точно, и про это она мне рассказывала, ох уж эти детки... Но самое главное, как оказалось, ждало нас впереди... 

     - «Если бы у меня была волшебная палочка, я бы умела летать. Я бы летала, куда хочу, могла бы полететь даже в другой город и оказаться там в считанные минуты. Я бы всем бездомным кошкам и собакам нашла по хозяину. А ещё отобрала бы у Спицына волшебную палочку, - как бы чего не вышло...» 

     И тут мы все просто падаем от хохота, мы стонем, мы смеёмся до слёз, достаём носовые платки, промакиваем глаза, чтобы не растеклась тушь, и хохочем, хохочем и не можем остановиться... Лично я просто опускаю голову на парту, прячу лицо и смеюсь так, как не смеялась уже сто лет. Моя соседка хохочет в голос, с всхлипываниями. Мы еле-еле успокаиваемся, нам неудобно, ну ведь взрослые люди всё-таки... Потом идёт ещё много рассказов об островах и самолётах, которые купят дочкины одноклассники, венских операх, в которых будут петь девочки, и машинах времени, которые изобретут мальчики, но все они приглушаются нашим смехом... 

     Ну, надо же такому случиться... Потом, как обычно, финансовые вопросы – собрать на новые светильники, перестелить линолеум, постирать занавески. Но мы переглядываемся с моей соседкой время от времени и снова закрываем лицо ладонями, и ничего с этим поделать не можем... Отобрала бы... Как бы чего не вышло... Вот умора... 

     А вечером, когда я для того, чтобы уснуть побыстрее, беру почитать первую попавшуюся газетку, мне попадается интервью с Михаилом Полтораниным, который с июля 1990 год по ноябрь 1992 год был министром печати и информации РФ,  в 1992 год - зампредом правительства... 

     И вот что я там вижу...

   [Источник]
   "- Говорят, путь любой страны - не прямая колея, с которой не свернуть, а дорога со многими перекрёстками. В вашу бытность у власти страна всегда поворачивала куда нужно? 
  М. П.: - Увы, нет. После того как распался СССР, встал вопрос, куда идти стране. Первую концепцию представил ныне покойный председатель Госкомимущества Михаил Малей. Она предусматривала 15-летнюю программу народной приватизации. Каждый человек должен был получить именной чек стоимостью в 650 раз дороже, чем «чубайсовский». Их нельзя было выпустить на рынок, чтобы всякая шпана скупила по дешёвке, но можно было вложить в любое предприятие и потом всю жизнь получать дивиденды. По сути, это была идея народного капитализма, как в Скандинавских странах. Для защиты своих интересов народ должен был создать настоящие, а не карманные профсоюзы, действующие, а не декоративные партии, свободные средства массовой информации... Конечно, это был более долгий путь. Однако Ельцина долгая дистанция не устраивала. Ему хотелось самому возглавить процесс неподконтрольной распродажи собственности России, поэтому он усиленно пугал всех призрачным коммунистическим реваншем.  Я с ним спорил, он не соглашался и говорил: «Если все станут собственниками, такой страной будет трудно управлять». В результате малеевская программа была отброшена, в стране запустили обвальную приватизацию, которая, увы, всем печально памятна. Так началось движение к олигархическому капитализму и полицейскому государству. В результате сегодня на оборону бюджет отпускает меньше средств, чем на МВД и спецслужбы.
  - Если б была возможность вернуться в те годы, что бы вы сделали по-другому?
  М. П.: - Если бы я вернулся в то время, я на съезде порекомендовал бы не давать Ельцину дополнительных полномочий. Сказал бы: «Не давайте этому парню спички, он может спалить всю Россию». И ушёл бы в бетонщики. Я в юности на Братской ГЭС работал."

Вы можете себе представить?

Предыдущие публикации этого автора:

"Улица Врубеля, дом 12". Рассказ

Любовь моя... Стихи

"Легкие люди". Рассказ